Автор: Во время реставрационных работ в часовне храма Лурдской Божией Матери в Санкт-Петербурге пришлось разобрать большое количество старых кирпичей, досок, табличек, всего того, что годами скапливается в храме, выбросить жалко, но что это – никто не помнит. В простенке за алтарем стоял довольно тяжелый и очень грязный предмет: небольшая мраморная плита, вставленная в деревянный футляр, на котором было множество трудночитаемых латинских надписей, а по центру краснела треснувшая епископская печать.
Помыв доску и вчитавшись в надписи, не поверила своим глазам: передо мной был закладной алтарный камень – хранилище мощей (реликварий), датированный серединой 19 века. С трепетом начала переводить текст, проверять даты и фамилии, вчитываться в увлекательную историю артефакта.
Одна из надписей гласила, что этот камень предназначен для домашней часовни Его Императорского Величества Максимилиана герцога Лейхтенбергского.
Двадцатилетний герцог приехал в Россию для участия в маневрах 1837 года, познакомился с императорской семьей и Великой княжной Марией Николаевной, которая, по отзывам современников, была дама яркая и своевольная, она не желала выходить замуж за принца какой-либо европейской страны и уезжать вслед за мужем из блистательного Санкт-Петербурга. Николай I пошел навстречу любимой дочери, разрешив сначала переписку, а затем и помолвку с небогатым герцогом-католиком небольшого баварского княжества.
В те годы ситуация с католической церковью в России была напряженной, не прекращались восстания поляков, закрываются монастыри, смешанные браки признаются недействительными и сокращается количество верующих, император негласно поддерживает политику притеснения церкви. Это вызвало жесткую реакцию Папы Григория XVI и последующий всплеск недовольства в Европе.
Однако в случае со свадьбой дочери Николай I демонстрирует невиданную веротерпимость: герцогу Максимилиану разрешено сохранить свою веру, при условии, что все дети пары будут крещены в православии, а венчание в 1839 г. в домовой церкви Зимнего Дворца подтверждается последующей католической церемонией в присутствии царя и многочисленных иностранных гостей.
Свадебным подарком от императора становится дворец, который будет построен архитектором А. И. Штакеншнейдером к 1844 г. С 1845 года дворец стал официальной резиденцией князей Лейхтенбергских в Санкт-Петербурге и был назван в честь дочери Николая I Марии Николаевны – Мариинским. Теперь – место заседаний Законодательного собрания Санкт-Петербурга.
На первом этаже дворца для герцога построена личная капелла, украшенная старинным витражом и алтарем с мощами (традиционно мощи вкладываются в алтарь, в память обычая в ранней Церкви совершать евхаристию на гробах мучеников и в знак мысли, что Церковь утверждена на Крови Христовой, а через Него и на крови мучеников). О помещении мощей в алтарь свидетельствует надпись на реликварии, которая гласит, что данный алтарный камень с мощами Св.Доната мученика был освящен и запечатан в 1845 г. епископом Милетским, Суффраганом Курляндии Казимиром Дмоховским.
За свою короткую жизнь, – к сожалению, герцог скончался в 1852 г, заболев после инспекции сибирских заводов (согласно легенде, прыгнул в воду за упавшим рабочим), – Максимилиан Лейхтенбергский успел оставить заметный след в истории Санкт-Петербурга. Он был президентом Академии Художеств, Главой Горного Института и одним из создателей гальванической промышленности.
Герцог Максимилиан щедро оказывал поддержку церкви Св.Екатерины, был дружен с архиепископом Игнатием Головинским, который приложил много усилий по украшению интерьера церкви. В 1851 г. даром герцога стал огромный бронзовый подсвечник, подвешенный под куполом собора (подсвечник в последствии упал и был продан).
В 1853 г. после смерти герцога Максимилиана католические реликвии из капеллы были переданы церкви св. Иоанна Иерусалимского и церкви Св.Екатерины, благотворителем которых он являлся. По приказу вдовы Марии Николаевны в церкви Св. Иоанна Иерусалимского (Мальтийская капелла) Пажеского корпуса была возведена копия домашней часовни, где герцог Максимилиан и был похоронен.
Следующая надпись переносит нас в другой отрезок истории католической церкви в России, к 1873 г. Санкт-Петербург становится центром Могилевской епархии, здесь размещается кафедра архиепископа, капитул и Духовная семинария. Церковь Св.Екатерины становится центром «католического» квартала в самом центре столицы империи. В этом году происходит подтверждение аутентичности мощей Ярославом Ивашкевичем – Епископом Суффраганом Могилевской архиепархии (о чем свидетельствует третья надпись на реликварии).
Мощи хранятся в церкви Св.Екатерины, где находятся до Революции.
Документов о дальнейшей судьбе мощей нет. Могу лишь предположить, что либо в двадцатые годы они были принесены в храм Лурдской Божией Матери, чтобы спрятать или с оказией отправить в Польшу, либо это произошло в 1938 – в год окончательного разорения церкви Св.Екатерины, когда там служил французский священник о. Мишель Кловис Флоран. Однажды вечером камень был поставлен за алтарь Божией Матери в часовне, где и находился все эти годы, т.к. о нем никто не знал.
Мощи Св.Доната находились в реликварии в нетронутом состоянии под охраной Лурдской Божией Матери. Таким образом, могу сказать, что скоро всех нас ожидает праздник – возвращение Св.Доната «домой» к братьям-доминиканцам . Тем более, что четвертым автографом на доске является подпись Дамиана Иодзевича, O.P. Настоятеля Церкви святой Екатерины, Декана Санкт-Петербурга.
Вот такое чудо. Спасибо, Господи!
Любовь Сумина
