c. Флора Штивих: «Дерзай, чадо»

Сейчас ей 91 год, но дух молод, и она готова жить еще столько же, «лишь бы Царство Божие росло и распространялось». Оптимизм – это тот талант, который она сумела умножить, и хотя жизнь была исполнена трудностей, что обычно называют «тяжелой судьбой», общаясь с ней, кажется, что перед тобой самый счастливый человек на земле. Такое счастье умеют переживать дети, увидев божью коровку на травинке. Я благодарю Бога за то, что несколько лет жила с ней в одном доме. Как много радости и добра я тогда получила через ее слова, дела… Не знаю, как много я получила через ее молитву и частые (!) благословения. Я и раньше расспрашивала о некоторых моментах жизни. А когда писала этот текст, прервав запись, встала перед ней на колени, хотела поцеловать ей ноги, но побоялась испугать.

Сестра Флора Штивих родилась 28 сентября 1928 года в селе Братском Николаевской области на Украине. Она была 4-м ребенком Кароля и Анны Штивих. Всего в семье было 6 девочек. Флора (крещенная сразу после рождения как Флорентина) была, пожалуй, самой бойкой из сестер. Папа называл ее «своим хлопцем». Братское было немецкой колонией, жили здесь очень бедно. Сестра Флора помнит голод 1932-33 гг. – последствия неурожая. Уже тогда она «зарабатывала» себе пропитание пением. Воспитательница в детском саду разучивала с ней песни во время тихого часа, а за это Флора получала дополнительную тарелку супа.

Отец умер, когда Флоре не было и 10-ти лет, в 1938 году. Через 2 недели после смерти отца родилась младшая сестренка – Анна, именно с ней Флора проживет многие годы. Через год, в 1939, новая потеря – умирает Роза – ненамного старше самой Флоры. Молодая мать с пятью девочками на руках очень нуждается. Чем может, помогает муж папиной сестры. Еда бедна калориями. Одежда – только та, что на тебе. Когда мама устраивает стирку, девочки лежат под одеялом, ожидая пока вещи высохнут. Так хочется в школу, но и туда не всегда можно попасть – не всем хватает обуви. Домашние задания пишут, пока не зашло солнце или при свете луны на обрывках бумаги, на полях газет… Флора учится хорошо, помогает другим.

Началась война. Осенью 1942-го в Братское вошли немецкие войска. В 43-м всех немцев отправили в Германию. Надо было оставить землю и дома, в них – небывалый до того года урожай. Анна Штивих и 5 дочерей в маленькой повозке, крытой одеялами выехали с другими на запад. Взяли с собой корову. Пока было возможно, и корова шла за повозкой, пили молоко. Потом корову пришлось оставить, Слава Богу, – не бросить, а выменять у какой-то селянки на мешок яблок. Потом ехали поездом – вагоны забиты людьми. Чтобы спастись от духоты, Флора с сестрой забирались на крышу вагона, там закутывались в одеяло. Однажды одеяло унесло ветром. Пока поезд стоял, Флора успела сбегать и найти его в темноте. Чудом она успела вернуться до того, как поезд тронулся вновь. Рождество в тот год семья встречала в одной польской деревне. Церкви там не было. В Сочельник мама с дочерьми молились вместе и пели рождественские песни «Штиле нахт» и «О, Киндерлейн, коммет!» Чуть позже пришли местные жители – шумно поздравляли, пели колядки. Польша станет пристанищем до 1946 года. В Германию Флора в тот раз не доехала.

Остановились в с. Нагорки недалеко от Лодзи. Там детей начали готовить к Первому Причастию. Занимались по-немецки, катехизис вела фройляйн Йесски. Первая исповедь и Причастие были 20.08.1944 г. в Лодзи. Имени священника с. Флора не запомнила. Это был военный капеллан, немец. Через 2 недели Флора была в Лодзи по делам, зашла в храм, попала на Мессу. Причастилась. Вернулась домой счастливая – рассказала маме. А та послала ее на исповедь – нельзя было причащаться, не исповедавшись. И вот еще через неделю – третий раз причастие. Следующее будет уже в 1959-м…

После окончания войны немцев, переселенных в Польшу, вновь вернули в СССР. Обещали, что вернутся в свои дома. Дорога была страшной. Вспоминать с. Флоре об этом трудно. Мертвые солдаты вдоль дороги (один из них в вытянутой руке сжимал молитвенник, Флора его взяла и хранила как реликвию). Однажды какие-то бандиты схватили их и несколько других семей, поставили к стене и хотели расстрелять из пулемета. Не могли справиться с механизмом. Матери и дети кричали – и по-немецки, и по-русски… Их услышали русские солдаты – приехали на лошадях, освободили. Позже советские войска разделили семью – Флору с другой сестрой взяли работать на кухню и в прачечную. Чудом они отыскали потом других. Как бы то ни было, все же после трудного пути – пешком и в товарных вагонах, – осенью 1945-го людей бросили на лесозаготовки где-то в Ивановской области. Семья Штивих попала на участок Сафроново-Пожня. Жили в общем бараке – по паре метров на семью. Недоедали. Младшая Анечка и мама работать уже не могли. Того, что давали старшим сестрам, явно не хватало. Многие умирали от голода. Сестра Флора оказалась в числе «счастливых» – попала под призыв, и уже 07.12.1945 г. она начала учиться в школе ФЗО №60 (фабрично-заводского обучения) в г. Юрьевце, – значит, получила сапоги, шинель, шапку и какой-никакой обед. Хлеб от своего пайка сушила и сохраняла под матрацем. Примерно раз в месяц шла пешком – 40 км в одну сторону, чтобы отнести этот хлеб маме. Однажды нашла мать, умирающую за бараком. Мама шептала молитву… Хлеб, который принесла Флора, позволил выжить. В Юрьевце жили в общежитии – 27 девушек в одной большой комнате. Некоторые были комсомолками, но не боевыми. Немок было около 18 – большинство католичек. Но молиться вместе боялись. Флора молилась по молитвеннику, что нашла в Польше.

И в училище, и позже, уже работая прядильщицей, Флора пела в хоре. Как репатриированная русская немка, она находилась на учете в комендатуре. Документов не было. Выезжать никуда нельзя. Однажды, когда хор поехал с выступлением в Москву, руководитель рискнул взять ее с собой. Чудом ее не заметили и даже пропустили в Кремль. Вернувшись, получили от коменданта по первое число – это и ему не прошло бы даром, если бы открылось, но, к счастью, все обошлось.

Намного легче стало после смерти Сталина. По крайней мере, получили свободу передвижения. Все сестры, кроме Ани, уже были замужем и переехали на Кубань. Маму и Аню Флора взяла к себе в Юрьевец. В 1958-м ухудшилось здоровье мамы, она стала просить найти священника. Это казалось нереальным. Все же узнали, что в Казахстане, в Караганде, подпольно работают некоторые священники, освободившиеся после сроков в тюрьмах и лагерях.^[1] Семья переехала туда. Флора устроилась работать на мельницу.

Во время одного из приступов маме пришлось вызвать скорую. Приехал врач, начал расспрашивать о причинах переезда. Оказалось, что он – католический священник, о. Михаил Стонец. У него впервые в жизни приняла Таинства Аня. Мессу служили тайно, по домам. Постепенно узнавали и других священников – «патера Штауба» (Александр Штауб), «отца Буковинского». Были и другие. Они выходили из заключения, начинали тайно служить, их сажали опять.

Когда в 1964-м вновь освободили отца Владислава Буковинского (друга Кароля Войтылы), Флора уже имела хороший контакт с другими католиками в Караганде и искала формы посвященной жизни. Ей и ее подругам в руки попала книга «Kloster in der Welt». Пошли посоветоваться к отцу Владиславу. Тот объяснил, что монастырей в СССР нет (исключая Прибалтику), но можно собраться, как третий орден. Провел с Флорой, Региной Трай, Терезой Биц и несколькими другими несколько занятий. Пришел день, когда женщины смогли принести обеты в третьем ордене францисканцев – принял их епископ Александр Хира (никто из них не знал, что это епископ. Все было тайно даже для католиков – слишком опасно было для людей что-то знать). Первые обеты принесли на 1 год, потом обновляли – каждый раз на 3 года. Знаком посвящения были длинные коричневые платья, под которыми носили веревочный пояс и скапулярий. Перед обетами то имущество, что не было необходимым, Флора отдала нуждающимся. Потом, насколько могли, францисканки помогали бедным, многодетным, больным. Каждый день молились общие короткие молитвы и 12 «Отче наш», кроме того – Розарий, а по пятницам – Крестный Путь. Раз в месяц отец Буковинский собирал сестер, чтобы прочитать им духовную конференцию. Иногда эти занятия проводил епископ Хира.

Мама Флоры, переехав в Караганду, чтобы умирать, чудесным образом поправилась – здесь она прожила еще 20 лет! Отец Буковинский часто бывал в доме у «фройляйн Флорентины», – подготовил ее и других к миропомазанию, готовил людей к Таинствам, служил Мессу. Флора помогала, насколько позволяла работа. Одной из первых групп, которую она начала готовить, была группа в 1970-м году, в которой занимались 7 ее племянников из Целинограда. Пока Флора занималась с детьми только пением. Позже – все больше и больше – преподавала основы веры.

В начале 70-х отец Владислав посетил Литву. Увидев, что там католическая Церковь имеет больше свободы, посоветовал Флоре провести там отпуск. Флора ездила в Вильнюс 3 раза. Была у сестёр-евхаристок. Рассказала, что хочет в монастырь и чем занимается в Караганде. Старшей на советских территориях тогда была с. Аполония Петкун. Она сказала, что в тех условиях, в которых находятся католики в Казахстане, монахини могут гораздо меньше, чем миряне…

В 1974-м умер о. Буковинский. Чуть раньше, в 1973-м в Караганде начал появляться о. Альбинас Думбляускас из Литвы. После смерти о. Владислава он переехал из Кустаная в Караганду «на постоянно». Это начало новой эпохи. Отец Альбинас Думбляускас приехал по приглашению Валентины Детцель, которая в то время руководила общиной в поселке Майкудук («немецкий» район Караганды, который называли также «Берлином»). Богослужения о. Альбинас проводил в доме у семьи Боос. В самом начале еще очень плохо владел немецким языком. А еще в глаза бросалось то, что он был здоров и намного моложе других знакомых священников.

Чтобы посещать католиков в селах о. Альбинас, который устроился работать в это время шофером скорой помощи, “собирал выходные дни” – и тогда ездил на «миссию». Люди в селах очень радовались, когда появлялся священник, приносили детей на Крещение, приходили, чтобы исповедоваться, повенчаться. Позже о. Думбляускас начал поиски Конгрегации сестер для работы в Караганде. Он обратился к настоятельнице евхаристок, Матери Аполонии Петкун. Она колебалась. Но с. Ядвига Виршута, ободренная обещанием, что в Караганде много кандидаток в монастырь, попросилась на эту миссию. Ситуация в Караганде производила хорошее впечатление, так что м. Аполония со своими советницами решили основать там дом Конгрегации, и принять в него группу литовских сестер, чуть ранее собранную о. Альбинасом.

Сестра Мария Фейст пишет в воспоминаниях: «1 июля 1976 года с. Ядвига Виршута и с. Леокадия Вайчите выехали в Караганду, 9 июля купили дом по ул. Сейфулина 138. Владельцами дома были оформлены с. Ядвига, с. Леокадия и кандидатка Мария Фейст. С. Ядвига исполняла функции настоятельницы и руководила новициатом. 15 августа был освящен дом и часовня «Иисуса Царя». Сестра Ядвига одновременно занималась и постулантками». 20.11.76 года наступил долгожданный день – день принятия в послушницы первых 8 девушек из Караганды.

В течение нескольких лет католики в Караганде добивались разрешения на строительство Церкви. В числе «актива» была и Флора Штивих. Наконец, в январе 1977 разрешение было получено и 19 марта 1977 года было первое легальное богослужение в землянке, которую купили с участком земли под будущий храм. В кратчайшие сроки на средства прихожан и их руками была построена церковь. Фундамент и краеугольный камень были освящены епископом Александром Хирой.

Сестры евхаристки принимали новых кандидаток. Несколько францисканок – Флора Штивих, Анна Мерковская (+ 18.07.2000 г. в Марксе) и Клара Риттер – попросили о принятии. В августе 1978-го они начали свой постулат, в 1979-м новициат. Первые обеты они принесли тайно в доме на ул. Сейфулина в июне 1980 года. Реколлекции проводила с. Ядвига, а Мессу служил о. Альбинас. Монашеской одежды не было, конечно. Молодые сестры были одеты в белые платья и венки, а три новых – Флора, Анна и Клара – в голубые. После Мессы, которая началась за полночь, был маленький праздник – скромный ужин – салат, чай и булочки.

Сестры приступили к работе. Тогда надо было много катехизировать. Одна из групп с. Флоры насчитывала 99 детей! Кроме того, сестры следили за порядком в храме, шили одежду, выпекали коммуниканты. Пенсионерки (и с. Флора, ушедшая на пенсию в 1978 г.) были более свободны для работы. Молодым приходилось работать в государственных учреждениях, а для молитвы и работы в приходе выкраивать ночные часы и выходные.

В это время между настоятелем, о. Альбинасом, и евхаристками начал назревать конфликт, в результате которого евхаристки получили отлучение от Причастия в приходе. Возможно, о. Альбинас опасался, что если сестры останутся вместе в общине, то повредят церкви и кандидатам в семинарии. Страх вполне обоснованный.^[2] Когда пришло время принесения с. Флорой вечных обетов в мае 1983-го, сестры уже переехали с Сейфулина поближе к приходу – в Майкудук на ул. К. Либкнехта 40а. Не могло быть и речи о Мессе в доме сестер, да сестры и не жили вместе – всем пришлось либо выехать в другие города, либо разойтись по домам.

Мессу с принесением вечных обетов сестер Флоры, Анны и Клары было решено провести в доме с. Анны Мерковской. Ночью. Оставалось найти священника. Настоятельницей в то время назначили совсем молодую с. Елену Хатикову. Она попросила бывших в то время в Караганде о. Иосифа Свидницкого и о. Яна Белецкого. Согласие было настолько туманным, что оставалось лишь уповать на Провидение. Книги для Мессы собирали по всей Караганде. Миссал тайком взяли в храме – на несколько ночных часов… Оказалось, что пришли оба священника. Это было и радостно, и страшно одновременно. На этот раз праздничным ужином была жареная картошка да хлеб.

В доме на ул. К. Либкнехта осталась только с. Флора. К ней присоединилась с. Серафима Шмидтляйн. Иногда приходили Клара и Анна. Какое-то время сестры не могли причащаться в храме. Но дома всегда были Святые Дары (приносили какие-нибудь священники, так чтобы не знал настоятель) – с соблюдением строжайшей конспирации… На Мессу ходили в приход, а причащались дома. Позже отношения с о. Альбинасом наладились. Сестер опять допустили к обычной работе в приходе – катехизации, уборке, стирке, приготовлению коммуникантов.

Отец Альбинас умер в 1990-м. Надо было искать нового постоянного священника. Для этого с. Флора вместе с Марией Мессмер поехала в Ригу, к ректору семинарии, в которой в то время уже учились двое из сыновей Марии. Результатом этой поездки стал приезд в Караганду одного из выпускников того года – о. Иоганнеса Трая.

В это время был сильный отток немцев в Германию. Приход «худел» на глазах. Сестра Флора в то время была настоятельницей маленькой общины сестер в Караганде. Под ее опекой также находилась ее двоюродная сестра-калека. Историю католического прихода в Караганде с. Флора переживает как свою собственную – она, буквально «вросла» в ту почву. Ездила со священниками по деревням. Посещала заключенных в женской колонии.

Иногда она выезжала на время, чтобы помочь в других местах. Так, зимой 1994-го она оказалась в Томске. Дом сестер тогда находился почти за городом – в п. Степановка. Добираться до храма надо было около часа автобусом, который ходил нерегулярно и редко. Иногда в мороз на остановке невозможно было выдержать. В доме также было очень холодно. Потом несколько месяцев с. Флора работала у епископа Иосифа Верта, как хозяйка. А в 1998-и году, когда в Тбилиси осталась всего одна сестра, Флора выехала на помощь к ней. Но снова и снова после этих «миссий» она возвращалась в Караганду. Там похоронена ее мама. Там похоронен о. Владислав Буковинский, так много помогавший в ее религиозной жизни (в свое время с. Флора присутствовала при эксгумации и перенесении останков о. Владислава с городского кладбища к храму).

В августе 2000 года, через год после открытия дома евхаристок в Саратове, с. Флора приехала на Волгу. И на этот раз надолго. Выехала из Караганды 28 августа – символично!^[3] Сердце ее болело. Не те слова… Я помню, что еще какое-то время она говорила «у нас», имея в виду Казахстан. Постепенно узнавала Россию, точнее, католиков в России. В 2000-м еще молились в часовне на проспекте Кирова в Саратове. Сестра Флора вспоминает, что когда шла туда впервые, встретила сестер-кларисс. В Саратове в то время работала с. Летиция из Японии. Они с Флорой очень быстро сдружились и нашли общий язык – смесь английского с. Летиции, немецко-русского с. Флоры и жестов, а в общем – язык любви. После отъезда с. Летиции подруги еще несколько лет присылали друг другу поздравления и письма! Тот первый разговор двух миссионерок был о том, что присутствие в России монахов – уже проповедь. К с. Флоре чаще, чем к другим монахиням, на улицах подходили люди – с вопросами, просьбами о молитве и благословении. Водители троллейбусов второго маршрута в Саратове тоже узнавали с. Флору – иногда останавливались, если она не успевала дойти до остановки. 

В 2005-м с. Флора переехала в Маркс. Монастырь в Марксе в двух шагах от храма, да и расположен в своем доме, а не на 6-м этаже, как в Саратове. Постепенно роль Флоры в приходе уменьшилась, но не ее любовь и молитва. А в монастыре она продолжает помогать по хозяйству. Удивительно, сколько в ней сил! В сентябре 2016 года она была почетным гостем на беатификации отца Владислава Буковинского.

Иногда люди ей звонят – спрашивают совета или просят о молитве. Часто просят благословения – знают, что она выполняет поручение Папы Иоанна Павла II, данное ей в Ватикане в 1988-м году.

Жизнь с. Флоры наполнена Богом и песней. Свидетельство ее в ее жизнерадостности – жизни и радости. «Радуйтесь, праведные, о Господе: правым прилично славословить. Славьте Господа на гуслях, пойте Ему на десятиструнной псалтири. Пойте Ему новую песнь; пойте ему стройно, с восклицанием» (Пс 33, 1-3).

 Наталья Ивашковская

^[1] «Католической Церкви пришлось пережить страшные испытания под действием безжалостной кровавой машины коммунизма. Так, как мне рассказывали родители, в Караганде-Майкудуке уже с самого начала люди собирались вместе, чтобы молиться, хотя это очень преследовалось. Первым священником, который появился в нашем городе, был Иосиф Келлер. Он работал, не щадя сил, но через 3 месяца был арестован и уже больше никогда не вернулся назад.

В 1954 году из тюрьмы приехал отец Владислав Буковинский и отец Михаил Стонец. В 1956 году приехал епископ Александр Хира, которого все называли просто «патер Александр». Никто и не подозревал, что раньше он был ректором духовной семинарии в Ужгороде. Он сопровождал меня на моем пути к призванию. В Караганду приехали также Александр Штауб и Михаил Бенгас. Все эти священники работали, не покладая рук. Ночью крестили, слушали исповеди, служили Святую Мессу, утешали людей и старались дать им хотя бы немного знаний о вере. В начале 60-х годов приехали два священника-украинца, они принадлежали к восточному обряду, базилиане. Отец Степан Пришляк и о. Иосиф Шабан. О. Степан, очень тихий, скромный, неразговорчивый священник, работал многие годы. В воскресенье вечером и рано утром в понедельник в частных домах он служил Святую Мессу в Майкудуке, для всех. Каждый месяц, по первым пятницам, он предоставлял всем возможность исповедоваться. Он страдал болезнью Паркинсона, верующие говорили, что это были последствия страшных избиений в тюрьме». (с. Мария Фейст, Выступление во время 25-летия служения Служительниц Иисуса в евхаристии в Караганде, 20.09.2001 г.)

^[2] Со стороны власти тоже начались гонения в форме обысков, допросов. Сестры ушли в еще более глубокое подполье. В доме по Сейфулина 138 открыли новый потайной ход с задней стороны, и все молодые сестры впоследствии им пользовались, чтобы незамеченными войти в дом или выйти из него. Так как храм находился в 18 км от Михайловки, района, где жили сестры, и доехать туда было очень трудно, сестры купили дом в Майкудуке по ул. К. Либкнехта 40а. Поспешно сделали необходимый ремонт, хотели быстрее закончить, чтобы освятить дом. (с. Мария Фейст, Выступление во время 25-летия служения Служительниц Иисуса в евхаристии в Караганде, 20.09.2001 г.)

^[3] 28.08.41 был издан указ президиума Верховного Совета Советского Союза «О переселении немцев, живущих в волжских районах». В кратчайшие сроки было депортировано 340 000 волжских немцев и 45 000 крымских.