Приходы: Гатчина - Рускатолик.рф

В 2023 году Гатчинский приход отмечает 135-летие со дня смерти святого Иоанна Боско, а также 30-летие открытия Салезианского центра им. Дона Боско и начала обучения первого курса полиграфистов. Обо всём этом рассказывает автор книги об истории католического прихода в Гатчине Станислав Генрихович Козлов-Струтинский, главный редактор «Радио Мария».

Краткая историческая зарисовка, XVIII-XIX вв.

Когда в Гатчине появились первые католики, сказать определенно пока не представляется возможным (Антонио Ринальди работал на постройке дворца в 1765-1766 гг., однако, строго говоря, его нельзя отнести к собственно гатчинским католикам). Можно только утверждать, что очень небольшая католическая община была в городе уже при Павле Петровиче – ещё цесаревиче, наследнике престола Российской Империи.

Эта община удостоилась внимания будущего императора в 1794 г.: 23 сентября в Гатчинском дворце великий князь Павел Петрович – будучи владельцем Гатчины – издал указ, в котором в том числе говорилось:

Мы, Павел Великий Князь и Наследник Всероссийского императорского престола Герцог Шлезвиг-Гольштинский, всенародно извещаем, что

Поколику по поднесенному докладу, о нужде и желании служителей Наших и Гатчинских жителей как лютеранского, так и католического исповедания, иметь приличный образ собрания для богослужения установленный, нашли, что желание сие благовейно и исполнено благочестия; то повелеваем в Гатчинском посаде нашем на правой руке Главной улицы, идущей от дворца [проспект Павла I, впоследствии Большой (в настоящее время – пр. 25 Октября), где и поныне находится евангелическо-лютеранская церковь Св. Николая – прим. авт.], воздвигнуть нашим иждивением нарочитый храм совершенно соответствующий сему толь спасительному намерению, который и с самым местом им занимаемым на двадцать сажен в ширину и к тому еще в некотором отдалении, на построение училища и пасторского дома шестьдесят сажен в длину – всемилостивейше даруем и уступаем сим Гатчинским Лютеранским [лютеранский приход уже в 1793 г. построил деревянное здание церкви – прим. авт.] и Католическим обществам в вечное владение так как собственность их, без всякого возвращения, с другим на сорок сажен простирающимся местом для общей церковной пашни – обоим обществам. В разсуждении же общего отправления наружного богослужения и церковного благочиния полагаем и учреждаем следующее:

1. В сем молитвенном доме лютеранам и католикам отправлять наружное богослужение порознь, одним после других, из которых лютеране начинают первую их воскресную службу от шестого на десять воскресного дни после Тройцы, а католики – с следующего после того воскресенья и сим образом оба общества переменяются между собою.

2. В высокоторжественные дни, в кои требует нужда отправлять божественную службу обоим обществам католики начинают литургию столь рано, чтобы в половине одиннадцатого часа могла быть оная окончена, и храм остался свободным для лютеранского общества.

3. Если католический священник в будни или в другие церковныя праздники пожелает отправлять службу, то отнюдь ему не запрещать входа в церковь; а тем менее, есть ли захочет лютеранский пастор отправлять священнодействия (sacra) в оном, толковать катихизис, наставлять в законе, погребать или отправлять другие божественного служения дела; паче же всего оба священника поступают дружески;

4. ибо Мы надеемся, что проповедники обоих обществ в проповеди Слова Божия понесут все труды без кольких несогласий в догматах, не принуждая употребления других вер, не соединяя никаких ревнителей без разума и не возбуждая оных касателно своего общества, что они пребудут в любви и согласии, не учиняя ни тайных, ни явных раздоров и междуусобных подстрекательств и деятельно докажут истинным братолюбием своим, что они последователи такой веры, которой главный характер есть терпение и человеколюбие.

В рассуждении же церковного благочиния распоряжаемся Мы о следующем:

5. Каждое общество должно выбрать двух или трех церковных надзирателей, которые, имея смотрение над храмом над сохранением стражею и чистотою онаго; не меньше же и над распоряжением казны и вообще над состоянием и порядком, особливо обращают внимание свое на то, чтобы храм Вышняго содержан был в высочайшем почитании и во всегдашней чистоте и святости. Сверх сего крайне наблюдают сии смотрители благочиние, порядок и благосостояние при отправлении наружного богослужения, имеют годичную церковных доходов опись которую ежегодно осматривают, считают и подписывают с Попечителем церкви.

6. Повелеваем Мы каждому Обществу вместо кошелька с колокольчиком иметь тарелку при выходе из молитвеннаго дому, вести книгу о доходе и в оную по окончании обедни записывать каждый раз собираемыя деньги, употребляемыя на богослужительныя потребности и священнодействия, в пристуствии пастора и отдавать надзирателю для соблюдения. Но из сих соучастников в смотрении никто да не дерзает никакого иметь расхода без отношения своей Коллегии, щет же церковной казны производить ежегодно в день освящения храма, то есть 23-го сентября в присутствии собравшегося общества и отдавать определенному Нами Главному Попечителю церкви, без соизволения коего – никаких важных расходов не производить.

7. Для содержания бедных позволяем Мы иметь в каждом обществе запертый ящик который по прошествии каждого месяца в присутствии церковных надзирателей и пастора открывать и при взаимном между собой сношении разделять бедным. Сверх сего даруем Мы сей церкви колокол, позволяя употреблять оный при богослужении и при других благочестивых действиях.

8. Напротив же сего наистрожайше запрещаем Мы пасторам и церковным надзирателям производить публичныя зборы под каким бы то ни было видом, а наипаче ничего не публиковать в проповеди своей и вообще при многолюдных собраниях без особливаго на то позволения от определенного Нами Церковнаго Попечителя.

9. Всякое общество благоразумно распоряжая и употребляя свои доходы, приобретает из того необходимое для богослужения и потребных заведений, коим оба общества пользуются касательно своих расходов, употребляя приобретенное бережливостью на благолепие общаго храма, на общия расходы и нужныя постройки от доходов обоих обществ.

И поелику избрание каждаго Церковнаго Попечителя зависит от Нас Самих; то определяем Мы к сему ныняшняго Директора Нашего Статскаго Советника Карла барона Борка и снабдив его к отправлению сея должности нужными полномочиями, повелеваем ему о том стараться, чтобы он в сходствнность Нашаго намерения, касательно строения, учредил с крайним попечением своим разумное распоряжение божественнаго служения. Сверх сего перепоручаем ему установить деятельное распределение священников и учителей, примечая их образ жизни, завести училище и принадлежащия к оному установления, с вытребованием для протестантов церковнаго наказа лютеранскаго духовенства из Санктпетербургскаго Общества с сочиненною литургиею, могущего служить правилом для пасторов.

А дабы ничево в божественной Службе своевольно не находилось, то проповедники и надзиратели церковныя обязаны во всех важных делах относиться к оному обществу.

Дано в Гатчинском дворце 23 сентября 1794 года.

Хотя архивных документов, подтверждающих совместное использование храма, до сих пор не найдено, имеются другие непосредственные указания, что так было. Дневник последнего короля Речи Посполитой Станислава-Августа Понятовского, жившего в Гатчине в 1797 г. в Картинных комнатах дворцового Кухонного каре (записи велись от третьего лица – как полагают – секретарем короля Х.-В. Фризе), дает четкое и недвусмысленное свидетельство: «13/24 [сентября] Король и его свита, граф Сен-При и граф Нессельроде, пошли к обедне в городскую церковь Гатчины, где службы католическая и лютеранская совершаются последовательно в различные часы». И еще: «20 с[ентября]/1 О[ктября]. Король со своей свитой пошел слушать мессу в городскую церковь Гатчины. После мессы священник возгласил Te Deum [гимн Св. Амвросия Медиоланского «Тебя Бога славим» – прим. авт.] и затем сказал по-французски прощальное слово Королю по случаю его скорого возвращения в город…». Отметим для себя, что это 1797 г. Более подробные сведения – по состоянию на 1796 г. – приводит в своем описании Гатчины барон Балтазар Кампенгаузен. Из его книги, опубликованной все в том же 1797 г., мы можем узнать, что деревянный молитвенный дом, общий для немцев-лютеран и католиков, стоял примерно посередине главной улицы города (в действительности – ближе к Ингербургским воротам, где и теперь находится лютеранский храм Св. Николая), что богослужения обе общины совершали попеременно, причем, католики в воскресенья и праздники служили утром, а после них – лютеране. Все как в приведенном выше указе Павла Петровича. Барон дает также несколько других ценных сведений: католиков было очень мало, всего лишь «несколько семейств», тем не менее, Павел I – и еще как цесаревич, и уже как император – за счет собственных средств содержал католического священника, которому было вменено в обязанность окормлять также католиков Павловска.
В то же самое время в Гатчине работал известный итальянский архитектор Винченцо Бренна, с 1796 г. осуществлявший перестройку Большого дворца.

Еще одной важной вехой можно считать 4 января 1797 г.: в этот день была подписана «Конвенция, заключенная с Державным Орденом Мальтийским и его Преимуществом Грос-Мейстером, об установлении сего Ордена в России». Сама по себе Конвенция к Гатчине – вероятно – не имела бы сколько-нибудь серьезного отношения, если бы не последовавшее за этим развитие событий. 11 июня 1798 г. французский флот и армия под командованием Наполеона – еще не императора, и даже не первого консула – сломив спорадическое сопротивление, вынудила Великого магистра Мальтийского Ордена барона Фердинанда фон Гомпеша подписать конвенцию, ставшую фактически договором о сдаче острова Мальта. Орден остался без резиденции, многие рыцари вследствие этого покинули Мальту и оказались в разных странах Европы, в том числе и в России. Особенно привлекала Российская империя этих изгнанников тем, что 27 ноября 1797 г. посол Ордена, бальи, граф Юлий Литта, предложил императору Павлу I титул Протектора (защитника) Ордена. Император титул принял. И не только на словах – финансовая помощь России гроссмейстеру прибыла на Мальту раньше французского флота, хотя и не была использована.

Для оказавшихся на чужбине кавалеров в 1798-1800 гг. по повелению Павла I была открыта официальная резиденция (местопребывание капитула) в Петербурге и устроена часовня в Павловске, в крепости Бип. Однако, в Гатчине мальтийский след чуть более ранний: еще в 1797 г. по распоряжению императора архитектор Николай Александрович Львов выбрал в Гатчине место для постройки резиденции российского Великого приора Ордена (напомним, что создание приората было предусмотрено еще конвенцией от 4 января). Чертежи, составленные Львовым, находятся и по сей день в фонде архитектурной графики Государственного музея-заповедника «Гатчина».

Ставший одной из важнейших достопримечательностей города – да и не только самого города – Приоратский дворец (или просто «Приорат»), формальным наместником которого от имени приора был перешедший на русскую службу граф Юлий Помпеевич Литта (приор, принц Луи-Жозеф де Конде, бывал в официальной резиденции нечасто, и Св. Мессы в восточной части здания, так называемой «капелле» – предназначенной для богослужений и собраний членов приората – не совершались), – крохотный, но очень изящный – так и не стал резиденцией принца Конде, хотя 23 августа 1799 г. дворец и был передан в собственность Ордена.

Император Павел, с юношества увлекавшийся идеями рыцарства, всегда имевший перед собой романтический – часто несколько нереалистичный – идеал служения христианского государя, взял кавалеров-эмигрантов под свою защиту, поскольку был настоящим поклонником этого Ордена: его настольной книгой с детства была «История Ордена Св. Иоанна Иерусалимского» аббата Верто. Далее началась, так сказать, «мальтийская лихорадка»: Павел Петрович принял – наряду с титулом протектора – также сан Великого магистра (что, впрочем, было невозможно с точки зрения канонического права и не получило признания Св. Престола), элементы рыцарской символики вводились в герб Российской империи, в детали мундиров, аристократия вступала в учрежденное императором «православное приорство» Ордена. В Гатчине помимо дворца приора предполагалось построить также православный мальтийский конвент во имя Св. Харлампия.

12 октября 1799 г. в благодарность за заступничество мальтийские рыцари (хранители вывезенных с Мальты орденских реликвий) поднесли в дар Павлу I часть Древа Св. Креста Господня, Филермскую икону Божией Матери и десницу Св. Иоанна Предтечи. Это сыграло значительную роль в духовной истории города и всей России.

Итак, 12 (по старому стилю, 25 – по новому) октября 1799 г. в 10 часов утра из гатчинского дворца по направлению к Ингербургу выехала кавалькада во главе с Павлом Петровичем и членами императорского семейства навстречу процессии мальтийских рыцарей, которые везли святыни. Встретились обе они у Спасских ворот, откуда в обратном направлении, в сторону дворца, совершился торжественный крестный ход. Во главе выступало духовенство, затем в придворной карете ехал кавалер граф Юлий Литта, державший на руках в золоченном ковчеге на подушке алого бархата десницу Св. Иоанна. За ним рыцари везли Филермский образ и частицы Св. Креста. Рядом с каретой, в полном облачении Великого магистра, в пурпурном супервесте и черном плаще, в золотом магистерском венце, следовал император, за ним – члены Освященного совета Ордена и свита, и далее – собственно жители города. При приближении к дворцу император принял десницу Св. Иоанна и под пение тропаря внес ее в придворную церковь, куда были внесены также икона и частицы Св. Креста (в октябре 1919 г. святыни были вывезены ушедшим в Эстонию с отступающими белыми войсками настоятелем городского Павловского собора Иаковом Богоявленским; о них есть документальные сведения до 1941 г., после этого года они считались утраченными, а позже были найдены: частица Св. Креста и десница Предтечи – в Цетиньском монастыре, а икона – в музее г. Цетинье в Черногории.

Почти одновременно, 19 октября 1799 г., в Кавалергардской зале Гатчинского дворца было совершено венчание по римскому обряду великой княгини Александры Павловны с австрийским эрцгерцогом Иосифом (княжна получила титул эрцгерцогини Австрийской и палатины Венгерской).

Но это, так сказать, «парадная история». А что же было с самой местной католической общиной в эти же годы?

А вот тут-то и начинаются «белые пятна»: в переписке о приглашении монахинь-сестер милосердия работать при городском госпитале в 1803 г. упоминается католическая (нигде не называемая общей с лютеранской) часовня (и именно часовня). И – поскольку переписка велась с 1802 г. – понятно, что, скорее всего, часовня была и в 1802 г. Только вот мы совершенно ничего не знаем о периоде между 1797 и 1802 гг. И непонятно также, была ли это отдельная часовня, уже только для католиков, или речь идет о прежней «общей молельне»?

Еще одно прямое указание на саму часовню встречается в визитной описи петербургского прихода Св. Екатерины в 1805 г.: «Приходская часовня деревянная, курат [настоятель – прим. авт.] – отец Винибальдус, реформат». Однако, уже по сведениям от 1809 г. священника в Гатчине не было. Не упомянута и сама часовня, и (как мы увидим ниже) ее впоследствии действительно не было довольно долго: более 30 лет.

С 1811 г. Гатчина и окрестности упоминаются в связи с принадлежностью к Царкосельскому (совр. г. Пушкин) римско-католическому приходу, однако, в этот период упоминаний о католической часовне в Гатчине также нет. Католиков Гатчины обслуживает (вместе с Царским Селом и Павловском) аббат Марк Цезарис, испанец, бывший «капеллан министра Португалии» (служил при посольстве в 1797 г., скорее всего – капеллан Мальтийского Ордена, в 1800-1810 гг. также был капелланом столичной Мальтийской капеллы). При этом центр капеллании уже находится в Царском Селе. В 1820-1840-х гг. гатчинские католики (30 человек – на 1830 г.) по-прежнему принадлежат к Царкосельскому приходу Св. Иоанна Крестителя.

С 1841 г. богослужения для местных католиков совершались в зале Гатчинского сиротского воспитательного дома (по просьбе его директора), а 18 июля 1843 г. к сиротскому институту был назначен капеллан с жительством в Гатчине. Можно вспомнить также, что новое здание воспитательного дома (позже – института) построил также католик, архитектор Доменико Квадри. Комплекс зданий находился на пр. Павла I (ныне пр. 25 Октября, 2). В институт принимали осиротевших мальчиков 10-12 лет, исключительно из семей офицеров и чиновников гражданской службы.

На короткое время часовня выбывала из сиротского института и находилась в других городских зданиях. Где – точно неизвестно. Когда она была переведена – тоже, однако архивные документы свидетельствуют, что к 1845 г. часовня находилась в нижнем этаже здания городской богадельни, построенной в 1804-1805 гг. на Главной дороге (совр. пр. 25 Октября) на месте обширного сада позади госпиталя (ныне – здание городской администрации). Однако, это было скорее временное решение, так как в том же году местные католики обратились к почетному опекуну Сиротского Николаевского института графу С. С. Ланскому, прося выделить в здании института хотя бы небольшое помещение («свободную комнату») для богослужений.

Видимо, трудные поиски пристанища заставили маленькую (в 1840-1860-х гг. католиков в Гатчине было в разные годы от 112 до 500 человек) и бедную общину решиться на отчаянный поиск постоянного помещения для часовни. Очевидно, какое-то прошение было подано в дворцовое управление (напомним, что Гатчина принадлежала императорской семье и управлялась министерством двора и уделов). В 1846 г. управляющий Дворцовым правлением генерал- лейтенант Федор Иванович Люце вошел с представлением к главноуправляющему Гатчиной генералу от артиллерии Якову Васильевичу Захаржевскому с просьбой об исходатайствовании императорского разрешения на постройку в городе римско-католической церкви, т.к. свободного помещения для богослужений в наличии не оказалось, а помещения Сиротского института, где прежде совершались богослужения, были отобраны для нужд самого заведения.

Император Николай Павлович в ответе на представленное ему ходатайство соизволил ответить католикам следующее: «…если хотят купить дом Стоппе <…>, то на то согласен, но строить церковь, и на мой счет, нет причины, ибо приход очень незначителен». Поскольку приход действительно был очень мал, да к тому же весьма беден, вероятно, был найден следующий – явно временный – выход: в 1846 г. часовня вернулась в сиротский институт. Основу общины в то время составляли сироты-воспитанники института, ученицы местной гимназии и военные чины, находившиеся в Гатчине по долгу службы. 17 февраля 1847 г. прошение было повторено католиками через поддержавшего их генерала В. Я. Захаржевского (который просил императора разрешить общине построить церковь за счет казны, а в случае невозможности – позволить приобрести дом капитана Стоппе, или майора Шлосмана), на что император вновь согласился, повторив, что устройство церкви должно быть оплачено за счет самих прихожан. К 1858 г. часовня находилась в помещениях городского женского пансиона (с 1867 г. – гимназии), открытого в 1848 г. при Сиротском институте для детей служащих этого учебного заведения.

Но на этом странствия гатчинских католиков не закончились: в 1874 г. часовню, к тому моменту вновь устроенную в здании самого института, которую посещали не только воспитанники (25-30 человек), но также горожане-католики и солдаты расквартированных в городе и окрестностях частей (около 350 человек), предполагали не ранее октября месяца перенести из Сиротского института в здание упраздненной городской гауптвахты. Вместо этого, судя по всему, часовню опять «приютила» женская гимназия, откуда богослужения были вновь перенесены в Сиротский институт 25 сентября 1876 г., причем одновременно доступ на богослужения был ограничен, и солдаты местных воинских частей лишились возможности присутствовать на них. Таким образом, значительная – если не большая – часть гатчинских католиков лишилась храма и возможности посещать богослужения и причащаться. Это печальное обстоятельство вновь поставило их перед необходимостью поиска молитвенного помещения. На этот раз поиски увенчались успехом, в наличии оказались достаточные средства и 20 апреля 1876 г. у отставного рядового И. Тимашева за 1 050 руб. был приобретен небольшой участок земли (30×56 сажен) с недостроенным деревянным домом, предназначенным под снос. Участок Тимашева находился по адресу: «Ингербургская часть, угол Николаевской и Безымянной улиц, пустопорожнее место».

21 мая 1876 г. тогдашний гатчинский капеллан, каноник Константин Мацулевич, получил через Римско-католическую духовную коллегию императорское соизволение на устройство «в новых кварталах Гатчины <…> особой часовни с квартирами священнослужителя и сторожа». Построенная молельня представляла собой обыкновенный дом с тремя простыми окнами ближе к алтарной части.

19 декабря 1876 г. эту часовню Христа Спасителя благословил (можно сказать, это было «малое освящение», хотя эти два обряда в западном и восточном чине не во всем совпадают) почетный каноник Мацулевич. Часовня была рассчитана на 400 человек, утварь и фисгармония (собственность Сиротского института) были переданы из прежней домовой часовни. 15 августа 1880 г. были освящены колокола.

Здание первой постоянной часовни довольно быстро обветшало, к тому же приход стал заметно расти, и 5 декабря 1885 г. капеллан, прелат Антоний Бересневич, подал властям прошение о разрешении постройки новой часовни – на прежнем месте, по ул. Николаевской, 27. Разрешение было получено, и новая часовня была окончена 18 марта 1887 г. (здание освидетельствовала особая комиссия Министерства императорского двора). Затем, почти полтора десятилетия, жизнь гатчинской общины течет ровно – никаких особых событий документы не фиксируют. В нашем распоряжении имеются только рутинные записи: в сентябре 1888 г. были перестроены дворницкая и сараи, в 1898 г. вокруг участка сделана ограда (поскольку 22 мая 1897 г. капеллан жаловался на дурное состояние забора и построек, а также на «нарушение порядка в храме Божием проникающими с участка госпожи Косточкиной домашними животными и птицей». Капеллан старался не зря – на открытке начала ХХ в., единственной, запечатлевшей здание старой церкви, пара кур невозмутимо клюет что-то в дорожной пыли – уже перед церковной оградой, таким образом никак не нарушая порядка), в июне 1904 г. – заменено подгнившее крыльцо.

Начало XX в.

Приход нового столетия также поначалу не изменил спокойствия капеллана и прихожан. Если что и происходило, так только радостные события: в 1903 г. часовня была торжественно освящена Плоцким епископом Георгием графом Шембеком (с 1904 г. – митрополит Могилевский), за два года до этого приходское имущество приросло благодаря пожертвованию Соломеи Линевич, отписавшей 20 сентября 1901 г. на планировавшуюся уже тогда постройку церкви каменный двухэтажный дом (оцененный в 10 000 рублей ассигнациями) по улице Люцевской, 67 (ныне улица Чкалова). Поскольку завещание Линевич было оспорено ее наследниками и третьим лицом, дом вовремя из-за затянувшейся тяжбы продан не был, а впоследствии сдавался внаем и приносил приходу некоторую ежегодную сумму, обращавшуюся на общинные нужды и содержание храма.

Приход вновь увеличился, и ему потребовался новый храм. На сей раз было решено строить постоянный, кирпичный. Помимо согласования большого числа административных вопросов и получения разрешения Министерства внутренних дел (МВД) (как формального, так и технического – Технико-строительный комитет в составе министерства рассматривал архитектурные проекты и строительные планы), нужно было собрать большую сумму денег, чтобы закупить строительные материалы, оплатить работу архитектора и чертежников и так далее. Довольно быстро все это удалось сделать, поскольку община к тому времени была уже довольна многочисленна и состояла не только из неимущих сирот и солдат, как раньше (в 1902 г. по дворцовому управлению служило до 150 католиков, 30 – занимали различные должности в городской администрации, земских учреждениях, училищах, но больше всего было служащих Варшавской и Балтийской железных дорог, а общее число прихожан в это время – 1 269 человек).

15 апреля 1901 г. вдова действительного статского советника Ю. И. Щербинина завещала церкви 1 000 руб. 11 декабря того же года дворянин М. Ф. Жолковский завещал приходу участок земли в 350 кв. саж. в Гатчине (с постройками, двором и садом, 2 бревенчатыми домами и флигелями, а также надворными строениями, приносившими совокупно 6 000 руб. годового дохода). 24 мая 1907 г. на нужды строительства была пожертвована также половина дома Грабовской в дер. Химози. Недвижимость, полученную в дар от Жолковского и Грабовской, продали в том же 1907 г., выручив в сумме более 6 150 руб. Итого, только крупные 19 пожертвования составили 7 150 руб. Остальные члены общины вносили более мелкие суммы, но, очевидно, довольно активно, поскольку, когда 17 марта 1906 г. Управляющий Могилевской римско-католической архиепархией прелат Стефан Денисевич просил МВД разрешить гатчинским католикам построить на их собственные средства новую каменную церковь возле существующей ветхой часовни, Гатчинское дворцовое правление направило запрос о наличии средств на имя капеллана Франциска Стракшаса, который 30 марта ответил, что на постройку уже было собрано, считая завещанное имущество, которое на тот момент продавалось, 20 000 руб., и что прихожанами закуплена и пожертвована часть строительных материалов, а в свободном наличии имелось 6 000 руб., и что недостающие средства предполагалось покрыть добровольными пожертвованиями, которые местные прихожане уже обязались сделать. Итак, формальных причин для отказа не было (ранее действовавшие нормы, фиксировавшие при получении разрешения на строительство минимальную численность прихожан (не менее 100 семейств) и требовавшие согласия местного православного церковноначалия, уже были частично изменены, частично отменены вовсе). Требуемые средства также были собраны примерно на 70% (по смете стоимость постройки должна была составить 37 319 руб. 49 коп. ассигнациями, а собрано было 26 000 руб.).

В 1902 г. гатчинская часовня была приписана к приходу Св. Екатерины – с изъятием из состава Царскосельского римско-католического прихода Св. Иоанна Крестителя.

Учитывая все это, 24 апреля 1906 г. МВД через Департамент духовных дел иностранных исповеданий передало в Римско-католическую духовную коллегию (также входившую в состав МВД) разрешение на начало строительства (при условии, что необходимые средства будут покрыты за счет общины).

Строительство церкви началось 3 июля 1906 г. и было завершено 11 ноября 1911 г. Проект храма составил католик, петербургский архитектор Л. Шишко, которому помогал при начале строительства другой католик, инженер-техник С. Иоч. В сентябре 1906 г. был освящен фундамент новой церкви, но уже 24 числа того же месяца Л. Шишко и С. Иоч отказались от наблюдения за строительством, объяснив это отступлением администрации церкви от проектной документации, после чего филиалист свящ. Франциск Стракшас просил власти позволить вести наблюдения за строительством гражданскому инженеру П. Трофимову.

Дальше были и другие сложности: в 1908 г., по распоряжению властей строительство было приостановлено, хотя архитектор Л. М. Харламов, который к тому времени наблюдал за строительством, не нашел отступлений от проекта, в то же самое время стал ощущаться недостаток средств на устройство сводов и уже возведенные стены были временно покрыты досками из опасения их разрушения проливными дождями. 20 сентября 1908 г. наблюдение за строительством принял на себя губернский архитектор П. П. Трифонов (?), устроивший своды и произведший внутреннюю отделку храма. В некоторых источниках встречается упоминание об участии в работах также архитектора А. А. Барышникова.

Наконец, постройка была завершена и 17 ноября 1911 г. специальная комиссия, составленная для осмотра уже завершенной постройки, обнаружила в церкви «не указанные в проекте деревянные хоры с винтовой лестницей, а также подвал», и открытие здания было разрешено лишь с условием, что на хорах смогут находиться только органист и не более 20 певчих, хотя орган все-таки было разрешено установить. При этом здание уже успели освятить: обряд 13 ноября 1911 г. совершил епископ Иоанн Цепляк. Новая церковь была освящена во имя Пресвятой Девы Марии. Именоваться в честь Пресвятой Девы Марии Кармельской церковь стала лишь с 1993 г., поскольку так было записано в уставе прихода, поданном на регистрацию (это было связано с недоразумением, невольным виновником которого стал в свое время сам автор этих строк, опиравшийся при оформлении текста устава на воспоминания одной из старейших прихожанок, С. Дербеневой, ныне покойной). Здание было построено в псевдоготическом стиле.

Согласно пояснительной записке, приложенной к проекту, церковь имела в длину 19,8 сажен, в ширину – 10,8; высота от земли составляла 5 сажен (алтарной части – 4, колокольни – 21,4 сажени); глубина фундамента под колокольней – 1,16 сажен, под стенами – 0,85; фундамент колокольни должен был быть сплошным, а под стенами иметь: у подошвы – 0,65 и на вершине – 0,55 сажен. «Фундамент <…> из бутовой плиты на цементном растворе, стены и колокольня – из кирпича на известковом растворе, снаружи – облицованы также кирпичом (внутри – оштукатурены)». Толщина стены составляла 3 кирпича, контрфорсов – 2,5 (с выступом 0,4 сажени). Полы – «цементно-бетонные, на столбах и сводах», стропила – висячие «под подкосами и затяжками», крыша – из 13-фунтового листового железа. Церковь была покрыта сводами системы «Монье», «кровля положена по обрешетке из брусьев и досок», внутри устроены деревянные хоры и ведущая на них винтовая лестница.

В 1912 г. были перестроены и расширены деревянные приходские строения.

Благотворительная деятельность, служение беженцам, приходская школа

Первое упоминание об участии католиков в благотворительной деятельности в Гатчине связано с довольно неожиданным фактом: императрица Мария Федоровна, вдова Павла I, как известно, активно развивала благотворительность в России и, в частности, построила в 1804-1805 гг. Дом для бедных (богадельню) в Гатчине. И вот в 1802 г. она пожелала «учредить по примеру немецких земель опеку около 200 больных» в Петербурге и Гатчине и 17 февраля того же года отдала соответствующее распоряжение барону Л. Л. Беннигсену. Стали искать, кто бы мог ухаживать за больными, и каким-то образом обратили взор в сторону Конгрегации сестер милосердия Св. Викентия де Поля, т.е. монахинь-«шариток», народное название которых происходит от французского (конгрегация возникла во Франции) «charité» – «милосердие». Был направлен запрос настоятельнице монастыря сестер в Вильно (совр. Вильнюс). В 1803 г. виленская община дала согласие послать 12 монахинь в Петербург «для смотрения за больными» и сей человеколюбивый их поступок <…> принят с должною признательностью на следующем основании:

1. 12 сестер милосердия, из которых одна по избранию их общества должна быть их настоятельница, может прибыть в Петербург в начале 1805 года;

2. Может иметь при себе одного духовника, которого начальство их назначит;

3. Будут они иметь в сей больнице для жития себе, духовнику и домовой церкви приличные комнаты и особую кухню и получат кровати, столы и стулья <…> дрова <…> и содержание [записка графа В. Кочубея Литовскому военному губернатору, барону Л. Л. Беннигсену от 19 января 1803 г.].

21 июня 1804 г. секретарь вдовствующей императрицы Марии Федоровны направил В. Кочубею сообщение, что сестры, ссылаясь на устав своей общины, отказались принять в свое заведование Повивальный институт в столице, и императрица решила поручить им полное управление госпиталя в Гатчине, где имеется и церковь Римско- Католического исповедания, и <…> следует спросить у этих сестер, согласятся ли они принять на себя управление Гатчинского Госпиталя на 50 больных.

Сёстры ответили согласием, и три из них прибыли из Житомира и Креславля (совр. Краслава, Латвия) в декабре 1804 г. По распоряжению императрицы на первое время они были поселены в Гатчинском дворце. По обстоятельствам, не все из которых нам известны на сегодняшний день, монахини вскоре прекратили служение и выехали из Гатчины в 1806 г.

В отличие от многих других католических общин региона (того же лужского прихода, например), гатчинские католики не предпринимали сколько-нибудь заметных попыток самостоятельно наладить благотворительную работу, во всем, очевидно, полагаясь на Римско- католическое благотворительное общество при римско-католической церкви Св. Екатерины в Санкт-Петербурге, к которой гатчинская церковь и община были приписаны в качестве филиальных (петербургское общество было учреждено в 1884 г.). Позже – около 1910 г. – в Гатчине открылось также отделение петербургской мужской благотворительной Конференции Св. Викентия Поля.

Однако с началом Первой мировой войны, особенно в 1915- 1916 гг., после занятия Царства Польского и Западных губерний германскими войсками, в Петербургскую губернию, в том числе в окрестности Гатчины, прибывают беженцы-поляки, литовцы и др. Справиться с помощью такому массовому потоку ни гатчинские католики, ни петербургские приходские учреждения были не в силах. Помощь поступала в основном от правительства России через Комитет попечения о беженцах великой княжны Татьяны Николаевны, направлявший ее далее в соответствующие национальные организации. К 1917 г. в Гатчине действовали отделения Польского общества помощи жертвам войны и бедствующему польскому населению (содержало приют на 120 человек, оказывало медицинскую помощь 197 пациентам в течение 3 месяцев, закупало за свой счет лекарства для 57 человек за тот же период). Общество также содержало в Гатчине школу на 200 учащихся с 11 учителями, оплачивало пребывание больных в лечебницах, помогало нуждающимся одеждой и дровами, нанимало квартиры для 715 человек. Всего из почти 6 000 беженцев ту или иную помощь Общества получали чуть более 1 000 человек, что очень немало.

Литовское Общество по оказанию помощи пострадавшим от войны (Гатчинское отделение) содержало 2 приюта: для взрослых (Мариенбург, Средняя ул., 14 – на 32 человека) и для детей (Гатчина, Большой пр., 50 – на 33 человека). Латышский Центральный комитет по оказанию помощи беженцам работал в составе Гатчинского, Сиверского и Волосовского отделов (Гатчинский на 1917 г. опекал 182 человека).

Участвовала в организации и распределении помощи также Могилевская католическая архиепархия, к которой до 1926 г. относилась почти вся Россия (кроме части Поволжья и Кавказа, на территории которых действовала Тираспольская епархия). В 1916 г. беженцев- католиков в окрестностях Гатчины было уже 5 700 человек, т.е. почти в три раза больше, чем постоянных прихожан (2 100 человек). Понятно, что приходской клир был совершенно не в силах справиться с таким наплывом католиков, к тому же разбросанных по всей территории нынешнего района. 24 ноября 1915 г. специально для удовлетворения их духовных нужд в Гатчину прибывает священник Станислав Иртман, назначенный капелланом беженцев, а в июне 1919 г. для беженцев литовцев служил свящ. Иосиф Дыргинчус.

В связи с ростом прихода и прибытием в Гатчину и окрестности большого числа переселенцев с западных окраин империи увеличилось и число католиков, учащихся в городских школах. К 1915 г. гатчинский филиалист, свящ. Франциск Трасун, преподавал Закон Божий римско-католического вероисповедания в трех городских учебных заведениях: помимо Сиротского института и женской гимназии, также в реальном училище императора Александра III.

Именно для беженцев были устроены в 1916-1917 гг. часовни в Тайцах, Вырице, Дивенской, Сиверской и Дружноселье.

По воспоминаниям Р. Величкевича (пока не подтвержденным документально), тогда же в городе возникло особое, «польское» воинское кладбище за железной дорогой (вероятно – часть Нового кладбища).

Относительно времени появления приходской школы нет полной ясности. Возможно, она возникла в 1911 г., но, скорее всего, все-таки в 1917 г. Есть неясные сведения о существовании в то же время приходского приюта, но они настолько туманны, что определенности еще меньше, чем со школой.

После революции школа была национализирована властями (как следует полагать, в 1918 г.), но по сведениям настоятеля, переданным в 1921 г. декану Константину Будкевичу, в школе, ставшей «советской», по-прежнему «преподавали практикующие католики». Кроме того, до 1918-1919 гг. (возможно, и позже) в городе действовала польская школа, возникшая в свое время как учебное заведение для беженцев-поляков.

События после Октябрьской революции 1917 г.

Строго говоря, в первое время после 25 октября 1917 г. только национализация (предположительно в 1918 г.) школы – как следствие декрета об отделении школы от Церкви – свидетельствовала об изменении положения в приходе. Смысл новых законов, по которому те же декреты фактически объявляли национализированным и переходящим в руки государства все (!) церковное имущество, поначалу воспринят не был. И даже начавшаяся антирелигиозная пропаганда тоже не сразу повлияла на прихожан. Зато сам приход в то же время получил полную самостоятельность от петербургской общины Св. Екатерины: хотя еще 8 марта 1918 г. декрет епископа Цепляка подтвердил прежнее положение вещей, после 1919 г. (и ранее 1921 г.) гатчинская община уже стала – как видно из епархиальных календарей – полностью независимой от администрации церкви Св. Екатерины. По большому счету, незамеченным прошло бы – если бы не одно крайне неприятное обстоятельство – и изъятие ценностей из храма (кампания по изъятию проходила под лозунгом помощи голодающим Поволжья): ризница приходского храма – как и большинства католических приходов страны – почти не имела особо ценных предметов (11 мая 1922 г. из церкви были изъяты только серебряная патена, чаша и циборий, и у прихода остался запасной комплект из недрагоценных материалов, стоимость изъятых вещей также была невелика). Приход, по большому счету, быстро компенсировал бы изъятое имущество. Намного более неприятным было другое обстоятельство: советские чиновники, присланные для изъятия ценностей из храма, позволили себе прямое святотатство: были взломаны дарохранительницы и рассыпаны Св. Дары и, как писал архиепископу настоятель свящ. Владислав Чегис:

Я первым делом разъяснил, что наша церковь настолько бедна, что имеются только необходимые св. сосуды, которых изъятие принесло бы существенный ущерб нашему культу <…> Председатель комиссии попросил все церковные св. сосуды принести в канцелярию. Я отказался. Комиссия потребовала ключи от церкви, и все, присутствовавшие в канцелярии, пошли в церковь <…> Несмотря на наш отказ, комиссия подошла к алтарю. Вызвали слесаря, взломали Цимбариум [дарохранительницу – прим. авт.], вынули оттуда сосуды со Св. Дарами и осматривали – из какого металла. Потом открыли сосуд со Св. Дарами и сами начали пересыпать Св. Дары в другой. Я тотчас подбежал к алтарю, во избежание дальнейшего кощунства оставшуюся часть Св. Даров докончил пересыпать в тот же сосуд, а последний почистил <…> Комиссия взяла сосуд- дарохранительницу, серебряную. После этого комиссия пошла в боковой алтарь церкви. Открыли там сам Цимбариум, и оттуда взяли сосуд-чашу с патеною серебряной.

Напомним, что литургические правила того времени не допускали мирянам прикасаться к Св. Дарам (да и сейчас, по большому счету, для этого необходимо особое разрешение, разве что требуется в крайней ситуации избежать прямого поругания – тогда спасти Св. Дары не просто может, но прямо должен каждый католик): даже министранты (церковнослужители, алтарные прислужники) не могли брать в руки ни чашу, ни патену, ни циборий не иначе как в особых перчатках. Тем более, когда речь шла о людях иного вероисповедания или неверующих.

Правда, еще в 1918-1919 гг. число прихожан сильно уменьшилось: в первую очередь, за счет выезда на родину беженцев (поляков, литовцев, латышей), а также из-за возвращения в свои страны практически всех бельгийцев и французов, и большинства немцев. Тем не менее, моральный дух прихожан не был поколеблен: в 1921 г. настоятель даже сообщал в рапорте на имя декана, каноника Константина Будкевича, что духовное состояние прихожан не только не ухудшилось, но даже несколько укрепилось. При том, что всего в приходе числилось к тому времени немногим более 1 000 человек (в два раза меньше, чем в 1914 г.), около 300 католиков посещали богослужения регулярно. Приходской дом на Люцевской улице не был реквизирован и использовался под церковные нужды как минимум до 1921 г.

К концу 1921 г. события стали нарастать лавинообразно: большая часть католических приходов Петрограда и губернии отказалась подписать договоры с советскими властями на пользование храмами, утварью и другим своим имуществом. Отказалась именно потому, что посчитала противоречащей норме канонического права и простой справедливости именно это требование: добровольно согласиться с изъятием имущества и просить права пользоваться им уже в статусе арендаторов. В результате по губернии прошли массовые закрытия католических храмов.

Гатчинская церковь Пресвятой Богородицы была опечатана 17 июля 1922 г. Верующие собирались на богослужения в часовне Христа Спасителя.

3 декабря 1922 г. для закрытия и опечатания старой часовни явились сотрудники «отдела управления Киселев и представители ПП ГПУ Троцкого уезда Морозов и Петерсон». При закрытии часовни верующие протестовали, в акте ГПУ содержалась запись «о враждебном настроении собравшихся, о выкриках против советской власти, и подписавшими акт сделан вывод, что собравшиеся католики сагитированы своим духовенством и фанатически настроены». Настоятель прихода сообщал, что «милиция и представители советской власти» ворвались в помещение, угрожали прихожанам арестами, называли их бандитами, кричали, опечатали часовню, «с применением грубой силы» вытаскивали верующих из здания на улицу. Богослужения в часовне были сочтены местными властями нелегальными.

6 декабря 1922 г. Троцкий уездный совет рабочих и крестьянских депутатов отдал местной милиции распоряжение «в случае обнаружении: собрания группы верующих католиков в составе ксенса где будут совершать рел. потребности где либо, то об этом сообщить тотчас-же [сохранены особенности орфографии и стиля оригинального документа – прим. авт.]».

Позже Троцкий уездный исполком подал заявку в прокуратуру, жалуясь на «неподчинение группы верующих католиков г. Троцка во главе с ксендзом существующим законоположениям Советской власти» и потребовал привлечения священника и приходских активистов к ответственности за отказ подписать договор и за сопротивление властям, однако в постановлении Петроградской губернской прокуратуры от 6 января 1923 г. подавшему жалобу органу было указано, что в собраниях верующих «нет состава преступления <…> и антисоветского в отправлении религиозных треб ничего нет постольку, поскольку они разрешены декретом об отделении церкви от государства».

Наконец, католики, видя безвыходность положения, уступили, и 1 июня 1923 г. дали расписку – временное (вплоть до подписания полноценного договора) обязательство о принятии церкви в свое ведение. 2 июня 1923 г., после обращения в Совнарком, храм был вновь открыт.

А вот стоявшую рядом с каменной церковью старую часовню – по всей видимости – больше не удалось открыть, хотя еще в 1919 (?) г. ей официально был придан статус филиальной церкви Гатчинского прихода (хотя ее церковный статус остался прежним – часовня), так как декрет СНК от 18 января 1918 г. предписывал закрыть все домовые и неприходские храмы. Не помогли протесты архиепископа Цепляка и телеграммы прихожан председателю ВЦИК М. И. Калинину.

Старая часовня была затем разобрана, однако – когда и при каких обстоятельствах – пока совершенно не известно.

После советско-польской войны, закончившейся в 1921 г. подписанием Рижского мирного договора, власти пристально следили за тем, чтобы оптанты, т.е. лица, принявшие гражданство Польши, Литвы, Латвии и других стран (на территории Гатчинского уезда проживали также католики, оптировавшие гражданство Франции, Италии, Австрии, Хорватии) не оставались в РСФСР после отведенного им двусторонними межгосударственными соглашениями срока. При этом еще 14 июня 1920 г. Исполком Петроградского губернского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов предписал «Польскими гражданами считать всех римско-кат[олического] испов[едания], у кот[орых] родной язык есть польский. Регистрировать всех уроженцев Литвы и Белоруссии, с указанием в примечании, кем данное лицо себя заявляет». Учитывая это обстоятельство, теперь непросто точно определить национальный состав тогдашней гатчинской общины (даже чиновники Гатчинского административного отдела жаловались в губернский исполком: «много разных недоразумений <…> регистрировали лиц, считающих себя литовцами и белорусами, но не могущих свою национальность <…> доказать»). Всего тогда насчитали 475 оптантов-поляков (из 911 поляков района) и 382 литовца (сведения о белорусах в делопроизводстве исполкома не приводятся). Подавляющее число оптантов составляли рабочие, были даже красноармейцы (25 человек). Петроградский губернский исполком 25 мая 1923 г. распорядился ускорить выезд оптантов из РСФСР, постепенно увольняя их с работы. При этом многие из тех, кто подал заявление о принятии гражданства соответствующих стран, к этому времени отказались выезжать и ходатайствовали о принятии в гражданство Советской России. Выезжали из многих населенных пунктов уезда, в частности из Кобрино, Волосово, Суйды, Сиверской, Тайцев, Елизаветино, Сквориц, Дивенской, Сусаннино, а также из других населенных пунктов Гатчинской, Дудеровской, Староскворицкой, Сосницкой, Мозинской, Вохонской, Рождественской, Калитинской волостей.

Далее до начала 1930-х гг. никакие события приходской истории почти не фиксируются в документах. Только известно, что 15 августа 1931 г. арестован за «антисоветскую пропаганду и организацию нелегальных католических обществ» свящ. В. Чегис (постановлением Коллегии ОГПУ от 7 марта 1932 г. приговорен к десятилетней ссылке, 26 сентября 1933 г. выехал в Литву по обмену на одного из коммунистических деятелей). После его ареста в Гатчину из Ленинграда ездили французские доминиканцы-священники – сначала о. Жан- Морис Амудрю, а после его высылки из СССР в 1935 г. – о. Мишель- Кловис Флоран. Поскольку оба были заняты и в других приходах (отец Флоран оставался единственным священником на весь Ленинград и округу), богослужения случались все реже.

Гатчинская церковь продолжала действовать до 1937 г., когда происходило массовое закрытие католических храмов под предлогом отсутствия богослужений и средств на ремонт зданий. Тогда храм опечатали и богослужения с тех пор больше не совершались, хотя официально храм был закрыт только 15 января 1939 г. после принятия Президиумом Леноблисполкома соответствующего постановления. В здании со временем была устроена пекарня. Храм сильно пострадал в годы Великой Отечественной войны: были разрушены боковые нефы, осыпалась колокольня, стены фактически сместились относительно фундамента и дали значительные трещины.

Автору удалось записать воспоминания ныне покойной Л. Плотниковой – бывшей гатчинской прихожанки (жившей к тому времени уже в Петербурге и посещавшей церковь Св. Екатерины). Она утверждала, что в 1941-1943 гг. в Гатчине совершались католические богослужения, но когда и кем – не помнила. По словам покойной, поскольку церковь была разрушена, Св. Мессы служили в одном из домов по ул. Чкалова, однако где точно, она также затруднялась сказать. Не считая полученные сведения ясными и удовлетворительными, автор тем не менее решился их привести здесь с тем, однако, чтобы в будущем попытаться их проверить. Разумеется, такой возможности может и не случиться.

Послевоенная жизнь гатчинских католиков

О послевоенной жизни гатчинских католиков почти ничего не известно.

После войны в развалинах закрытого храма разместили столярную мастерскую и гараж, действовавшие до 1994 г. (в 1990-х гг. – фирма «Аякс»).

Зимой 1963 г. (здесь петербургский католик П. Кадис, от которого записаны воспоминания, сомневался, и называл также в качестве вероятной другую дату – 1965 г.) на Гатчинском кладбище служил Св. Мессу свящ. Иоанн Буткевич из Ленинграда, пытавшийся посещать католические общины, где это было возможно. Собралось на это богослужение не менее 100 человек. Возможно, до конца 1970-х гг. католики собирались на молитву в доме Халецких, вблизи кладбища на Загвоздке (здесь автор опирается уже на слова М. Бендиковской, которая сама прямо говорит, что об этих молитвенных собраниях только слышала и точных сведений не имеет).

Возрождение прихода

Возрождение прихода началось в сентябре-октябре 1992 г. инициативой одного – тогда еще совсем молодого – петербургского католика-мирянина (по его собственному решению, здесь его имя не будет названо), нашедшего несколько адресов гатчинских единоверцев и через них нашедшего и других католиков г. Гатчина и пос. Новый Свет. Посовещавшись, верующие решили попробовать дать объявление в газету, с приглашением на заупокойную Св. Мессу (приближался День поминовения всех усопших верных). По просьбе инициатора 2 ноября 1992 г. викарий петербургского прихода Божией Матери Лурдской каноник Эдмунд Каптуркевич совершил богослужение на кладбище в Загвоздке. Собралось более 10 человек, которые приняли решение попытаться возродить если не приход, то хотя бы регулярные богослужения.

Важной датой в возрождении прихода стало 11 апреля 1993 г., Светлое Христово Воскресение (Пасха), когда, по просьбе верующих, в городской библиотеке имени А. И. Куприна Св. Мессу отслужил салезианец-священник Джузеппе Пеллиццари.

Довольно быстро число католиков, объединенных желанием возродить приход, превысило 30 человек, и 6 апреля 1993 г. он был зарегистрирован. В первое время богослужения проводились в разных местах, в основном в актовом зале среднего профессионального технического училища №213 по ул. Чкалова, 7.

В 1994 г. (официально 22 сентября 1995 г.) полуразрушенный гатчинский католический храм возвратили верующим, и летом 1996 г. в боковой деревянной пристройке, а с лета 1997 г. – в отреставрированной алтарной части возобновились богослужения. Первым настоятелем возрожденного прихода в 1994 г. был назначен салезианец, о. Веслав Домбровский.

В настоящее время храм не отреставрирован, но богослужения совершаются ежедневно. Община небольшая – около 100 человек. При приходе действует несколько групп катехизации.

В 2000 г. приход стал инициатором проведения ежегодного Всероссийского конкурса органной музыки, который в дальнейшем приобрел статус международного фестиваля.

Фото 3 и 4: Ольга Галкина. Больше фото: Храм Божией Матери Кармельской в Гатчине

Важнейшие даты истории гатчинского римско-католического прихода и католических общин Гатчинского района Ленинградской области

2023

29 января 2023 г. на праздник в честь св. Иоанна Боско собрались прихожане гатчинского католического прихода, выпускники и бывшие сотрудники Салезианского центра, аниматоры Оратория и другие друзья салезианского дела в Гатчине, владыка Николай Дубинин и гости из Санкт-Петербурга. В этот день Гатчинцы праздновали – 135-летие со дня смерти Святого Иоанна Боско, 30-летие открытия Салезианского центра им. Дона Боско в Гатчине и начала обучения первого курса полиграфистов.

Настоятели возрождённого прихода:

Отец Веслав Домбровски SDB (1994-2001)
Отец Владимир Кабак SDB (2001-2008, 2012-2016)
Отец Хэнрык Богушевски SDB (2008-2012)
Отец Аркадиуш Грабовски SDB (2017-2021)
Отец Ежи Глински SDB (с 2021)