Автор: Татьяна Михайловна Кикиджан – одна из старейших и уважаемых всеми прихожанок в приходе Рождества Пресвятой Богородицы в Туле. В этом году исполняется 15 лет её служению старостой этого прихода. О себе, своём пути в вере и о служении в приходском совете она рассказала Ольге Хруль в рамках цикла «Церковь с человеческим лицом».
Я из потомственной католической армянской семьи. В моей семье были жертвы геноцида. Мама родилась в 1908 году и была из очень обеспеченной, хорошей, именитой и богатой семьи. Жили они в городе Артвин. Теперь это Турция, а раньше этот город принадлежал Армении. Мама вспоминала, что, наверное, в 1918 году они были вынуждены оттуда уехать. Что они могли с собой взять? Остались голыми и босыми, какое золото было в семье, то и взяли, детей и молитвенник. Переехали в город Батуми, как раз близко граница из Турции в Батуми. Маме было на тот момент восемь лет, по-русски никто из них не говорил, только по-армянски и по-турецки. В школу мама так и не поступила и образования не имела. Бабушка (её мама) Евгинэ научила её писать по-армянски. Дедушку звали Иосиф, маму звали Ашхен, в России её звали Анной, Анна Иосифовна. У мамы было две сестры и два брата, все переехали в Россию, потому что она была самой ближайшей и дружественной к нашему народу. Когда была эта ужасная резня, то царская Россия всегда оказывала помощь, а в последнее время, в 1918 году – уже молодое советское государство не хотело воевать с Турцией, и поэтому был такой договор: на 20 лет отдать эту территорию Турции. А армянам предложили: кто останется – принять ислам, или переехать, что наши и сделали. Куда переехать? Конечно, в Россию. Это мамина история.
Папа 1901 года рождения жил в небольшом городке в две улицы – Ардануч. Папа был из более простой семьи. У него был брат-близнец и две сестры. В семье случилась трагедия. Ещё в 1914 году, когда ещё только началась резня, мальчикам было по 14 лет. Договорились наши две родственные семьи переходить через перевал, убегать от турков, одна семья сегодня, другая – завтра. И вот папин брат сказал, что хотел бы пойти с семьёй тёти по этой дороге. И его отпустили идти с семьёй тёти. И мама рассказывала: когда они проходили через какой-то мост, то увидели всю семью зарезанную, в том числе и этого мальчика, брата-близнеца. Бабушка, конечно, бросилась к ребёнку, а дедушка поднял её и говорит: сейчас же уходим, иначе и мы здесь останемся. И даже не смогли похоронить ребёнка. И они ушли.
Папина мама была очень красивая женщина, она была блондинка, и папа весь в неё. Раньше же рано выходили замуж, бабушка родила четверых детей. Бабушка была похищена и после издевательств погибла. Потом её муж умер, и дети остались сиротами. Мой папа был постарше, девочки помоложе. Девочки попали в детский дом, а папу взяли в какую-то семью; брали мальчиков в основном, чтобы работать по дому, помогать. Папа быстро повзрослел, стал работать. В то время американцы забирали армянских детей из детдомов (вот почему в Америке много армян) и, чтобы не разлучаться с девочками, папа этого не допустил, он их, когда смог, сразу забрал к себе.
А уж в 1918 году они переехали в Батуми, где и встретились мои папа и мама в 1928 году и поженились… Там такая любовь была! Обвенчались они в Церкви армянской католической и оттуда переехали в город Майкоп, потому что в Батуми у них не получалось устроиться на работу, так как образования или каких-то других навыков у них не было, кроме как шить обувь – были обувщиками, шили обувь, мама шила обувные заготовки. Первая девочка родилась у мамы с папой и назвали её Танечкой, но через четыре года она умерла и когда уже родилась я, то в выборе имени никто не сомневался – я должна была носить это имя. Потом у мамы родились четыре мальчика (три мальчика, потом я и потом ещё один парень). В общем, у меня было четыре брата и я одна девочка.
В 1942 году папа погиб во время войны, а где похоронен – неизвестно. Мама одна воспитала пятерых детей. Старший брат во всём ей помогал и даже не получил образования, но, несмотря на это, он стал замдиректора большого предприятия. То есть, быв самоучкой, он смог достичь такой высоты.
Я родилась в 1937 году, 2 июля, летом было 83 года. Ни одной фотографии из того времени у меня нет, время такое было. Помню, что мама рассказывала, как её родители всегда ходили в Церковь, когда жили в Батуми. Про папу не знаю, ходил ли он в Церковь, и воспитывался ли в вере – тоже не могу сказать. Мама пела в церковном хоре, у меня до сих пор хранится их молитвенник, с которым мои дедушка и бабушка ходили в Церковь и бежали из своих земель. Но этот молитвенник на армянском языке, я по-армянски уже не читаю. В Майкопе же всех детей крестил католический священник, а когда уже я родилась, напомню, что это был 37 год – время преследований, так вот он ездил по городам нелегально, служил Мессы, и когда он приезжал в город Майкоп, то останавливался в доме моих родителей. И вот в это то время он меня и окрестил. А звали его Делюргян – это всё что я о нём знаю… Потом его следы для нас были потеряны, его куда-то увезли, и мы ничего не знали.
Потом из Майкопа мы переехали в Махачкалу – это Дагестан. Вот там, конечно, не было никакой Католической Церкви – ничего. Преследовалось всё: и православие и католичество – вера была в большом загоне. Хотя мама как-то умудрялась отмечать Пасху. Однажды мама пошла в поликлинику и там в регистратуре увидела женщину, всю в чёрном и одетую, как монахиня. Мама подумала, что эта женщина и обликом, и одеждой очень похожа на католическую монахиню, не православную, почему-то эта монахиня там работала. На вопрос она получила ответ: а я полька и действительно католичка. Мама так обрадовалась и сказала: я тоже католичка. И от радости они обменялись какими-то подарками и этот подарок был – календарь, с помощью которого мама могла высчитывать все религиозные праздники на много лет вперёд, до 1992 года (30 лет она могла пользоваться этим календарём). И когда родился мой младший братик, то в округе католиков уже не было совсем.
Я там пошла в первый класс, закончила десять классов и уехала учиться в Москву в 1961 году в Политехнический техникум имени Моссовета, куда меня взяли сразу на второй курс. Закончив техникум в 1963 году и получив среднетехническое образование, я бала направлена в Тулу, где встретилась со своим будущим мужем, и живу с тех пор здесь, вся моя жизнь теперь здесь.
В Туле я видела только православных. Мы же христиане, так что если нужно свечку поставить или ещё что, в Православную Церковь ходили и всё делали там.
Мама потом переехала в Грозный, брат женился и перевёз туда с собой маму. И когда я туда приехала в последний раз году в 91-92, она мне сказала: раз календарь заканчивается, то ничего знать не буду, буду как православные жить, ну что делать?
В Туле я работала в Областном Управлении (ОблУправлении ОблИсполкома). И вот, в конце 1993 года однажды я открываю областную газету “Молодой Коммунар”, а в ней статья “Легко ли быть католиком в Туле?” Автор – Игорь Любимов. В конце статьи он указал свой номер телефона и попросил откликнуться местных католиков, чтобы начать регулярно встречаться и молиться. Конечно, я ему позвонила, сказала, что я католичка, расcпросила, о чём хотела, и так наша дружба длится уже много лет. Первые встречи проходили в рабочем кабинете Игоря в редакции газеты.
В той «первой волне» тульских католиков были Гладковы Эмма Ивановна и её дочь Людмила. Они жили в районном городе Узловая, полтора часа езды до Тулы. От Узловой до храма св. Людовика – дорога неблизкая, это 230 км южнее Москвы… Дальние поезда прибывали в Москву на Павелецкий вокзал через 4 часа. И по городу ещё… И 30 лет они регулярно ездили в Москву на Мессы в храм святого Людовика. Но я их никого не знала лично, никогда с ними не пересекалась, но их историю слышала.
Через некоторое время, 6 февраля 1994 года, состоялась первая месса в Туле в Дворце культуры профсоюзов. Храм-то в городе был, но общине он не принадлежал. Приехал священник – отец Януш Мороз, францисканец, и собралось нас пока человек десять, и это была моя первая Месса после стольких лет ожиданий! Мы раньше молились то по домам, то по каким-то укрытиям, а тут – в храме. В то время у меня было тяжёлое положение – был очень серьёзно болен муж, была онкология. Однажды Общество слепых предоставило нам комнату для совершения Литургии, и разрешили служить Мессу. У лежащего и больного уже мужа я спросила разрешения: я съезжу на Мессу, а ты побудешь без меня какое-то время? А прихожане почему-то решили, что поедут в Узловую к Гладковым, а я бы не смогла с ними поехать. Это очень много времени, я не могла себе этого позволить. И вот, вхожу я, и все понимают, что Месса будет здесь и сейчас. Я только потом это узнала: отец Януш скинул рюкзак со всеми атрибутами, и Месса состоялась. Отец знал всю мою историю и понимал, что я не оставлю мужа в Туле без помощи. Первая исповедь и причастие у меня были, когда муж ещё был живой. Я сказала, что живу невенчанная с мужем, он был член партии и венчаться со мной бы не стал. Священник так и сказал, что не может принять мою исповедь, пока я невенчанная и живу во грехе. Он с меня взял слово, что в ближайшее время и возможность мы обвенчаемся, но мы не успели, муж умер в мае.
После этого я всё время ходила в Церковь. Потом нам был выделен гараж, который находился прямо у нашего храма, где ранее располагалась судебная экспертиза. Директор этой организации разрешила нам молиться в гараже. Конечно, мы его отремонтировали c помощью польских строителей из фирмы “BUDIMEХ”, которые работали под Тулой по контракту, гараж превратился в часовню, где началась наша регулярная молитвенная жизнь. Наш приход пополнили новые верующие: Альгирдас Стирбис, Татьяна Денисова, Адомас Беляускас и другие… И сразу же началась борьба за возвращение храма. В это время старостой была Людмила Гладкова, а бухгалтером Татьяна Денисова, которая активно помогала и способствовала возвращению здания храма. Отец Януш снял квартиру, куда он нас приглашал, мы чай приходили к нему пить, беседовали, иногда Мессы были и там, но чаще всего – в гараже.
Наш приход окормляли францисканцы. И мы думали, что они у нас будут всегда. Мы продолжали бороться за возвращение своего храма – красивый, хороший, большой. Что значит, бороться? Нам его не давали; куда мы только ни ходили и ни жаловались, мы и писали…
В скором времени я уже ушла на пенсию в 56 лет, у нас стала Администрация вместо ОблИсполкома, и я осталась без работы, но вскорости нашла работу в Педуниверситете, на кафедре философии, работала лаборантом.
В конце концов, мы получили нашу церковь. Только в 2004 году нам вернули храм. Это было под праздник Благовещения, в марте. И нам прислали уже постоянного священника. До этого священники менялись и в основном это были францисканцы. Очень много сделавший для нашего прихода отец Григорий Цёрох, которого мы никогда не забудем. Все четыре дня перед Пасхой он был с нами. Да и потом до самой смерти он всегда приезжал к нам на Пасху. Забегу вперёд: когда я была уже старостой в приходе и на совете я подняла вопрос о мемориальной доске об отце Григории, мы собрали сами деньги на эту доску вскладчину, и в храме сейчас есть мемориальная доска.
– Расскажите, пожалуйста, о вашем приходском совете. Что это за орган? Кто входит в него? Насколько он нужен?
– Конечно, приходской совет однозначно нужен! Это рабочий консультационный орган, который помогает настоятелю принять то или иное решение, касающееся жизни прихода. В нём сейчас девять прихожан, которые были выбраны на общем собрании путём голосования. Многие из них имеют свои участки работы (cкорее, зоны ответсвенности) в приходе. Например: Игорь Любимов –журналист, и поэтому он секретарь совета, Он ведёт протоколы, занят связью с общественностью, представляет приходскую журналистику в соцсетях. Ведёт группу Живого Розария в храме, является старшим министрантом, а недавно, 8 октября 2020, епископ Николай Дубинин (которого я помню ещё совсем юным, был у нас в приходе семинаристом на практике в 1996 году и когда у нас не было священника, то, уже став настоятелем в Калуге, приезжал и к нам) совершил поставление его на служение чтеца.
Другой член совета – Валерия Тимофеева. Отвечает за проведение совместно с Областной Филармонией органных концертов. Они проводятся в храме каждый месяц.
Владимир Ярошенко помогает в создании литургических декораций в храме к большим праздникам. Сейчас он работает над созданием деревянной скульптурной иконы в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Это же и название нашего прихода. Он украшает наш Рождественский вертеп фигурками из дерева, которые вырезал сам. А его жена Надежда участвует в благотворительной деятельности.
Ирина Беляускайте отвечает за уборку на нашем лютеранско-католическом кладбище, где захоронен Скавронский Эварист Владиславович (1846-1909), тульский городской архитектор польского происхождения, католик, строитель католического собора в Туле. Кладбище было заброшено, в ужасном состоянии. Его могила была не в порядке, всё заросло, Много немецких католических захоронений. На дни поминовения усопших мы всем приходом ходим туда и приводим могилы в порядок.
Людмила Зебрева, моя крестница, также является членом приходского совета. Олег Гайдамаха, помогающий нам всегда.
Мы с Игорем дежурим четыре дня в неделю: в четверг, пятницу, субботу и воскресенье до 17 часов. Храм в эти часы открыт для всех: приходят туристы, кто-то приходит помолиться, заказать Мессу, спросить об истории храма и о тульских католиках. Вместе открываем храм в три часа, вместе и закрываем его. Во время пандемии я не могла ходить в храм, да и отец Сергей не позволял мне появляться в храме, меня берёг, и пришлось одному Игорю ходить все эти дни. Я смотрела Мессы онлайн у себя дома. В Туле я одна, родные все в Москве. Но я продолжала помогать, быть в курсе всех необходимых дел.
Онлайн встреча с настоятелем тульского прихода, отцом Сергеем Тимашовым. Фото: Игорь Любимов
– Что входит в обязанности старосты прихода?
– Я оформляю разного рода документацию для священника, сестёр, храма. Оплачиваю церковные коммунальные счета, организовываю праздничные встречи в приходе, поздравления священников и сестёр, собираю пожертвования и выполняю разовые поручения настоятеля. По моему убеждению, староста призван сплачивать верных, всех прихожан, вокруг настоятеля.
– Как складывается сотрудничество старосты с настоятелем?
– Во время моего служения в качестве старосты (а настоятелем были отец Генрих Левандовский, отец Пётр Фидермак, отец Рафал Кравчик, отец Виталий Спицин, и теперь отец Сергей Тимашов) у нас складывались прекрасные, доверительные, деловые отношения. Выполняю те же обязанности, что и раньше, и делаю это с большим удовольствием, пока позволяют силы и здоровье. Я очень рада, что отец Сергей у нас настоятель. Это глубоко духовный священник, который много времени и сил уделяет всем сторонам жизни прихода (и духовной, и хозяйственной). Он очень отзывчивый человек, всегда помнящий о наших нуждах, старающийся решать наши проблемы и проблемы прихода. Конечно, я стараюсь, чтобы и другие прихожане вовлекались в этот процесс – помощь настоятелю и сёстрам.
Когда мы были маленькими, мама молилась Розарием, мы были далеки от веры, в школе этого не разрешали. И так почти всю юность, зрелость… и пришла она ко мне только здесь, в Туле. Иногда, когда было нужно, я, конечно, заходила в православную церковь – свечку поставить о заболевшем или умершем. А как и куда пойдёшь? Cвекровь всех своих детей окрестила в православии, так получилось, что муж мой был не крещённый, причём его старший брат был крещён в католичестве и, кажется, даже в храме святого Людовика, а мой муж каким-то образом остался некрещёным, вступил в партию и всё. А когда партия лопнула году в 1991, я ему поставила ультиматум – с нехристью я жить не хочу, давай креститься. А где? Католиков-то не было. И мы с соседкой повели его креститься в православную церковь. Так что окрестить мы его успели, и умер он уже крещённым. К сожалению, обвенчаться не пришлось, он заболел и умер в 1993 году.
Храм теперь для меня – моё детище, моя жизнь, моя семья, всё свободное время у меня в храме. Большинство друзей – в храме, конечно, старых не забываю, но большинство – здесь. Храм для меня всё!
Беседовала Ольга Хруль
Благодарим за оказанную помощь отца Сергея Тимашова и Игоря Любимова
27 апреля 2023 года отошла к Господу одна из старейших прихожанок в Туле Татьяна Михайловна Кикиджан. Она – из того первого поколения католиков, которые много лет назад начинали возрождать приход. 15 лет Татьяна Михайловна была старостой общины, отдавала своему служению много времени, сил и душевного тепла. Некоторое время назад из-за ухудшения здоровья она переехала к родным в Москву, но продолжала молиться вместе с приходом и интересоваться приходской жизнью. Ей было 85. Отпевал и провожал в последний путь Татьяну Михайловну отец Дарий Харасимович, OFMConv.
В родном храме в память о ней 30 апреля в 11:00 была совершена заупокойная Месса и прозвучало много тёплых и благодарственных слов о бывшей старосте. В сердце каждого прихожанина остался её живой образ. Она незримо остаётся с нами, на своём любимом месте на первой лавке перед алтарём.
Соболезнования выразил Владыка Павел Пецци:
Дорогие братья и сестры, в возрасте 85 лет отошла ко Господу Татьяна Михайловна Кикиджан.
Она долгое время была старостой прихода Рождества Пресвятой Богородицы в Туле. Пусть Господь теперь вознаградит ее за щедрый труд для Церкви.
Помолимся, чтобы Господь принял Татьяну в свет Лица Своего и даровал утешение ее родным и близким.
Священников прошу по возможности служить о ней заупокойную Мессу.
Ваш во ХР,
+Павел Пецци
Вспомогательный епископ Николай Дубинин:
Татьяна Михайловна — светлый, добрый, глубоко верующий, очень верный и скромный человек. Вечная память!
Памяти Татьяны Михайловны была посвящена майская встреча группы “Живого Розария”, в которой Татьяна Михайловна состояла до последнего дня своей жизни.
Татьяна Михайловна Кикиджан по решению родных была похоронена 3 мая в Люберцах в Подмосковье, недалеко от её нового дома в Малаховке, где она скончалась.
Вечный покой даруй, Господи!
Фото обложки: о. Сергей Тимашов
