Автор: Сегодня меня била женщина, била со всей ненавистью к Богу, ко всему светлому, слабыми мягкими руками, с беспредельным отчаянием и страшными богохульными словами. Она всё била и била, а мне хотелось, чтобы ударила ещё сильнее, пусть совсем убила бы, лишь бы было полегче – пришлось сказать умирающей от рака пожилой женщине, что её сын, бывший трезвым четырнадцать лет, не выдержал всего «этого», ушел в недельный запой и сгорел пьяный вместе с дачей. Теперь она осталась одна. Умирать. Тут нечего было сказать.
Вчера вечером ходили в театр на пьесу Шолом Алейхема (зал был очень весел, да и пьеса в Театре на Фонтанке подана без драматизма, с уходом в юмор). Я же сидела и воспринимала реплики Тевье-молочника через призму того, что предстояло сделать на следующий день, смешно, будто весь спектакль у нас с Богом шел свой собственный диалог, мучительный и выматывающий. Старик спрашивает Бога: «Ты этого хотел?!!», а меня не отпускала другая мысль: «не задаю Тебе этот вопрос, нет, в моей вере нет страха, уже знаю, что Ты не хочешь такого, что Твоя Любовь безмерна, но где Ты здесь, в этой страшной беде, в других, Господи? Помоги мне понять!». Потом долго гуляла по ночному городу и смотрела в небо, нужен был ответ, но его не было.
Когда больная закричала в первый раз, я вдруг потеряла ощущение времени и пространства, потому что увидела всей душой, как эти самые слова, чувства на протяжении миллионов лет выплескивались в лицо Богу страдающим человеком: за что Ты так со мной?! – вопль раненой человеческой души. Агония боли, страдание, мера которого за гранью выживаемости. Каждый раз одно и то же.
И что-то изменилось во мне в этот момент, случилось отключение всех внешних чувств, перестала слышать кричащую женщину, ощущать удары…всё потому, что вдруг почувствовала всем телом, что Бог не где-то там, в астрале, за невидимым горизонтом, на небесах. Мой Бог был здесь, сейчас, в этой комнате!
Иисус, я поняла! Ты был с нами здесь, потому что был там, на Кресте!
Каждый Великий Пост расстраивалась, созерцая Твои муки, мне не хотелось их видеть, часто говорила, что не просила, чтобы Бог страдал (Не стоим такого – мы мерзкие и подлые, мы всего лишь люди. И в этом тоже были моя глупость и гордыня. Ладно, ты сама «не нуждаешься», но разве другие не достойны спасения?). А Ты говорил: «Если бы вы любили Меня, вы возрадовались бы, что Я иду к Отцу…».
И я задохнулась, потому что вдруг ощутила радость, наконец, увидев, что над всей, выросшей с начала времен, Голгофой человеческой боли и страдания теперь возвышается сияющий Крест. И нет больше смерти, нет безнадежности – есть Тот, Кто там был и вернулся…вернулся за нами – Спаситель.
«Не оставлю вас сиротами: приду к вам». Ты пришел и стало легче терпеть чужую боль, но так и не могла говорить, вдруг в моих глазах будто снова сместился фокус, и, посмотрев вниз с Креста, увидела ответ: Мать.
Там, у подножия стояла Она, проходила через ту же муку, через ту же невыносимую боль – женщина теряла сына (не Бога, не идею, не символ) – того, кого родила и выкормила, того, кто был ее частью. Сына. Все великие пророчества и предназначения ничего не значили в тот момент, когда умирало ее сердце. Умирало и оставалось живым ради нас всех. Сердце Богородицы.
Мы больше не были одни. И слова нашлись.
Благодарение Богу!
Любовь Сумина
