Автор: Автор и создатель популярного американского блога The Catholic Gentleman Сэм Гузман говорит о потребности мира в сверхъестественном и о кризисе современного христианства, зачастую сводящего веру к формализму или интеллектуальным выкладкам. Автор говорит, в первую очередь, о ситуации в США, однако, нам показалось интересным посмотреть на этот риск теплохладности и формализма, от которого не освобождён ни один верующий в мире. Перевод подготовила Наталья Проскурина.
Недавно я зашёл на веб-сайт популярной компании, которая торгует дезодорантами, зубной пастой и тому подобными вещами, с натуральными компонентами. Мне захотелось побольше узнать об их бизнесе, и я зашёл в их блог, якобы посвящённый последним трендам в области здорового образа жизни.
Внутри меня ждал сюрприз. Вместо советов по физическим упражнениям и здоровому питанию, которые я ожидал найти, блог предлагал истории о целительной силе кристаллов и пользе гадания на картах таро. Это было неожиданностью, и в то же время – не было, потому что нью-эйдж и самого разного рода оккультные практики переживают бурное возрождение, особенно среди рождённых уже в этом тысячелетии. Но причём здесь компания, торгующая зубной пастой?
Вовсе не будет преувеличение сказать, что несмотря на все усилия «новых атеистов», наша культура больше пронизана духовностью, чем когда-либо раньше. Куда ни глянь, везде увидишь товары, статьи и популярных гуру, призывающих практиковать йогу, медитацию, рейки, а теперь ещё таро и кристаллы как важный компонент здорового образа жизни. В сфере развлечений все колоссально популярные проекты вроде «Гарри Поттера», «Звёздных войн» или «Игры престолов» построены на волшебном и сверхъестественном.
Что нам с этим делать?
Ересь… или голод?
С христианской точки зрения многие из этих тенденций подозрительно или несомненно еретические. И всё же мы должны как следует подумать, прежде чем провозглашать анафему, поскольку, будучи заблуждениями, многие из наших культурных заигрываний с оккультизмом на самом деле выдают глубокий голод по сверхъестественному.
Православный теолог и священник Александр Шмеман однажды сказал: «Проклясть ересь довольно легко. Гораздо труднее распознать тот вопрос, который она подразумевает, и дать на этот вопрос адекватный ответ». И он прав. Мы, католики, часто так торопимся указать на то, что неправильно с этими неоязыческими практиками, что упускаем из виду тот более глубокий вопрос, который они подразумевают. И нам точно не удаётся дать на него удовлетворительный ответ.
Правда состоит в том, что наша культура жаждет сверхъестественного. Моё поколение было воспитано в уверенности, что все мы – не более, чем случайная улучшенная версия приматов, возникшая по невероятной счастливой случайности на куске камня, который плавает в бессмысленном море среди ничего не значащей вселенной, совершенно безразличной к тому, будем ли мы жить или умрём. Это ведёт к глубочайшему отчаянию. Более того, едва ли не с младенчества нам рассказывали, что наука уже ответила почти на все вопросы бытия, а если какие-то и остались без ответов, то и они скоро будут решены. Ответ есть на каждый твой вопрос, причём ещё до того, как ты его задал. Так что бытие больше не является чем-то прекрасно странным и вызывающим благоговение, оно приземлённо и прозаично.
И в результате, молодые взрослые сегодня отчаянно жаждут встречи с настоящей тайной. Такие вещи как астрология и кристаллы привлекательны, потому что они бросают вызов научно-материалистической парадигме. Конечно, есть какие-то объяснения того, как всё это работает, но эти объяснения требуют определённого уровня веры. И несмотря на все утверждения напыщенных атеистов, мы хотим иметь веру во что-то, чего мы не можем полностью объяснить. Мы религиозные существа в своей основе, и мы инстинктивно знаем, что мир – это гораздо больше, чем то, что видят наши глаза. Мы жаждем волшебства и тайны и готовы ухватиться за первое – правильное или ошибочное, что нам их предлагает.
Провал христианства
Вы, читая это, наверно, думаете, что если христианство, особенно католичество, верит и провозглашает существование сверхъестественной реальности, то зачем оставлять его ради неоязыческих практик? Разве эту жажду сверхъестественного нельзя удовлетворить в ближайшем приходе?
Да и нет. Да, потому что сверхъестественные тайны, о которых учит Церковь на самом деле существуют. Нет, потому что на практике мы часто ими пренебрегаем.
Мы утверждаем, что верим в ангелов и архангелов и в сонмы святых, которые присоединяются к нам на литургии. И тем не менее, мы ободрали наши храмы донага, так что они выглядят скорее, как бизнес-центры с практичным ковровым покрытием, чем как святилища.
Мы утверждаем, что каждая Святая Месса – это чудо, благодаря которому Бог приходит телесно, чтобы пребывать с нами. И тем не менее, мы настолько стремимся сделать нашу литургию «комфортной», что устраняем из неё всё, что трудно, что дезориентирует и вызывает благоговение, что приходит из древности и окутано тайной. Мы поём бодренькие куплеты, берёмся за руки и раздаём нашу величайшую тайну и величайшее сокровище – Евхаристию, как закуску в кафетерии.
Мы утверждаем, что наши священники обладают сверхъестественной силой освящать, благословлять и проповедовать. И всё же мы упрощаем или изменяем произносимые ими священные формулы, устраняем ритуалы, которые они предназначены выполнять, и стараемся при любой возможности распределить их обязанности между мирянами.
Мы утверждаем, что верим во Всемогущего, Творца всего сущего, перед которым пылающие серафимы закрывают свои лица, и тем не менее мы настойчиво стаскиваем Его до нашего уровня, чтобы приспособить под наши нужды и грехи. Мы говорим, что верим в сверхъестественную тайну, но делаем всё, что в наших силах, чтобы разрушать её на каждом шагу.
Если верно, что lex orandi, lex credenda (закон молитвы – это закон веры, лат. прим. пер.), то мы просто не верим в то, во что говорим, что верим.
Христианские секуляристы
Если быть совершенно честными, то надо признать, что мы уже достаточно давно не можем предложить эту встречу с тайной. Массовый отход молодёжи от веры – это не столько признак их злонамеренности, сколько обвинение нам в нашем практическом неверии.
Как католики, мы давно превратили веру в интеллектуальную игру, лишённую мистики, гордясь нашей ясной философией и чёткими теологическими формулировками. Но буква без духа, философская теология без мистической встречи убивает. Это голова без сердца, и она не может дать жизни.
Когда мир, уставший от ответов из учебников и жаждущий Потусторонней Тайны, ушёл от нас, мы стали не менее, а более мирскими. Мы осовременились, приняв секулярный модернизм и лишив нашу веру почти всего сверхъестественного, и потеряли то доверие, которое ещё оставалось.
Правда в том, что большинство из нас огромную часть своего времени проживает как совершенные секуляристы. Мы утверждаем, что верим в сверхъестественную реальность, но выделяем ей один час один раз в неделю, а может, и того меньше. Небеса всегда где-то там, далеко, и никогда по-настоящему не нарушают моего повседневного существования. Современные мужчины и женщины, жаждущие сверхъестественного, не принимают нас в расчёт, потому что мы не верим в сверхъестественное вопреки тому, что сами говорим.
Ответ
Я настроен столь критически из-за огорчения, с которым я вижу, как бесчисленное множество католиков, которые через банальность литургии, через неуважение и даже презрение к самому святому, практически отказываются от сверхъестественной реальности нашей веры, а потом критикуют ошибки сбившейся с пути неоязыческой молодёжи. Пока мы сами не примем нашу веру всерьёз, этого не сделают и другие.
Но я не просто критиканствую, я хочу предложить решение. Ответ лежит на поверхности. И он таков: подчёркивать сверхъестественную реальность нашей веры на каждом шагу, восстанавливать те традиции, которые сохраняют и воздают честь этой реальности, и так предлагать встречу с тем, что один из теологов обозначил как mysterium tremendum et fascinans – Тайна великая и удивительная – Всемогущий Бог.
Потому что везде, где Евхаристия усердно и благоговейно почитается; где здания выглядят, как святыни, и к ним относятся, как к святыням; где по-прежнему почитают святых и призывают ангелов; где священников уважают как избранных и освящённых свыше посредников, каковыми они и являются; где продолжают верить в чудеса, и они происходят, там вера растёт. И почти всегда молодёжь тянется к таким местам.
Если мы хотим быть жизнеспособной альтернативой неоязычеству, мы должны снова проникнуться сверхъестественными традициями нашей веры. Наш священный язык. Наши древние, освящённые временем обряды и формулы. Наши «волшебные» католические практики. Наши символы. Наши традиции мистической молитвы. Мы не можем ограничиваться только всё новыми катехезами, как будто идеи сами по себе могут нас спасти. Нам нужно больше тайны, больше нездешнего, больше ритуалов, больше волшебства, если хотите, за отсутствием более подходящего слова.
Каждый католик должен стать мистиком, в том смысле, чтобы мы жили так, будто для нас сверхъестественное так же реально, как воздух, которым мы дышим, потому что так оно и есть. Тогда и только тогда мы будем способны по-настоящему говорить с миром, жаждущим божественного.
Сэм Гузман
Источник (англ.): www.catholicgentleman.net
Перевод: Наталья Проскурина
Фото: www.oxfordoratory.org.uk
