Автор: “В некотором царстве, в некотором государстве жили-были … “, и дальше добавляете по обстоятельствам. Истории бывают разные. Правда, не многие хотят быть Иванушкой дурачком или Царевной-лягушкой (хотя сказки к ним благосклонны). Не модно это, не в тренде, так сказать. Все больше желают быть “золотой рыбкой”, или уж если не “золотой рыбкой”, то, по крайней мере, щукой, которую поцелует или укусит глава государства. Уж как получится.
Так вот, “в некотором царстве”, а именно в нашей жизни живем мы такие разные: добрые и злые, красивые и не очень, радостные или иногда печальные. Иногда даже и живем как в сказке, а счастья нет. Как поется в песне одного известного фильма: “Сбылась мечта: я знатна и богата, а где же счастье? … нет его и нет!”
Именно о счастье мне и хочется немного поразмышлять сегодня. О счастье! Конечно же, я не буду претендовать на то, что я знаю все о счастье! Можно было бы этого не говорить, но я предпочитаю сказать! Если бы я претендовал на обратное, то это было бы наглостью, претенциозностью и безумием.
Но если сказать все нельзя, то все-таки “что-то” сказать можно. И чтобы понять, что за счастье мы ищем, нужно ответить на три простых вопроса: 1) кто ищет? 2) где ищет? и 3) что ищет? Причем вопрос “что ищет?” – “какое счастье?” – именно последний!
1) Кто ищет?
В сказках это, конечно же, Иванушка-дурачок или Аленушка-простушка, или, уж если не простушка, то, по крайней мере, пастушка. Но в каждодневной жизни все гораздо проще: счастья ищет каждый человек. Счастья ищет глубина нашего личного человеческого бытия. Счастья ищет каждый из нас!
Не вдаваясь в глубинное размышление об антропологии, замечу лишь, что человек есть личность, неразрывно связанная с животным миром и, в тоже время, обладающая разумом, рефлексией, саморефлексией, языком и свободой. Именно это имеется в виду, когда даже Откровение говорит о Творении. Венец и жемчужина Творения – человеческая личность – призвана к общению с Богом (трансендентность) и к общению с ближним (имманентность).
Мы все полноценны, но никто из нас не самодостаточен. Как мне кажется, в нашем поиске счастья именно эту простую истину мы очень часто забываем, или не придаем ей достаточно внимания. И, следовательно, поиск нашего счастья есть поиск, который без “другого-ближнего-дальнего” невозможен. Лозунг “я свой, я новый мир построю” есть обман и ужас в своем основании.
Естественно, ищет каждый из нас, но то, что мы решили найти, не значит, что мы обязательно найдем. Конечно, можно заметить, что в Евангелии говорится: “ищите и найдете”. Но, видимо, именно здесь нас ожидает самый огромный сюрприз: искать – это позволить себе быть найденным.
“Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал” (Ин 15, 16). Искать – это не сила кулака и подчинение реальности себе, какой бы цены это не стоило. Искать – это быть внутренне внимательным и внимательно слушающим себя, ближнего и Бога. Возомнить, что лишь мы сами знаем, в чем наше счастье, и, если другие с этим не согласны, то пусть они погибнут или сгинут, есть лишь иллюзия и прелесть, напущенная на нас нашим искаженным и больным взглядом и нашей гордыней. Счастье, конечно же, всегда личное, но оно приносит добро и мир в жизнь других человеческих личностей. Хрупкое равновесие между личным и коллективно-общественным.
2) Где мы ищем?
“Пойди туда не знаю куда!” – вопрос в том, куда именно нужно отправиться на поиски этого самого счастья. Где находится это самое “не знаю куда”?
Наше счастье мы ищем не где-нибудь, а в мире, в котором мы живем. Конечно, можно отправиться в лес наших иллюзий, или уснуть столетним сном в наших ожиданиях. Но также возможно просто идти путем нашей жизни, совершая его как путешествие и паломничество, наполненное неожиданностями.
Сие путешествие можно представить в двух очень ярко выраженных формах: Одиссея и Авраама. И эти два пути очень сильно отличаются. Одиссей, царь Итаки, ищет землю, которую он оставил однажды, землю, которая ему знакома и памятью о которой он живет. Авраам отправляется к Земле Обетованной, которую он никогда не видел. Одиссей, как прекрасный мореплаватель, ориентируется по звездам, по расположению вещей в мире. Авраам следует советам тех, кто является ему как Посланники Вечности. Именно поэтому в поиске счастья другие люди представляются Одиссею все больше как источник проблем и забот; для Авраама же “другой” – это след Вечности, след Бога, след Счастья.
Достаточно часто наша манера искать счастье – это манера Одиссея. Наше сердце беспокойно и наше желание общения заставляет искать счастье снова и снова. Мы мечтаем и бредим, что однажды мы вернемся в страну наивного умиления. Но искать среди “живых” нам ужасно страшно, так как другая личность тоже свободна, и, как бы привлекательна она не была, у нас нет никаких гарантий, что все будет развиваться согласно нашему желанию. Хотя обычно даже те, кого, как нам кажется, мы хорошо знаем, могут “выкинуть неожиданное”.
Причем, если отсутствует общий смысл – “вера”- в нашей жизни, то поиск счастья очень часто сводится лишь к удовлетворению наших потребностей. Это не ответ на наши глубинные желания, а простое удовлетворение потребностей, зачастую потребностей, созданных искусственно. То, что достаточно печально, и то, о чем мы забываем, ну или хотим забыть, так это то, что удовлетворение потребностей, простое удовлетворение потребностей, никогда счастья не приносило. Удовольствие еще возможно, но счастье – никогда. Счастье, как мне кажется, в этом контексте, есть внутреннее равновесие человеческого бытия, в котором человек способен на дар другому, на самопожертвование: просто так, без гарантий! Это звучит ужасно и величественно одновременно, и я вернусь к этому позже.
Ну а пока вернемся к вопросу: “почему же так часто мы путаем удовлетворение потребностей с глубинными желаниями?”. Что есть Желание?
Желание всегда обращено к будущему, и возможно, еще дальше – к Вечности. И именно в этом Желание отличается от утрат и сожалений. Удовлетворение потребностей связано с заполнением утрат и сожалений; именно таким образом они противостоят трудностям настоящего. Желание же противостоит настоящему, открывая все время новые горизонты. Утраты и сожаления поют человеческому сердцу “песню сирен” о том, что необходимо вернуться в прошлое, туда, где все было знакомо, и что возвращение это необходимо любой ценой. Именно утраты и сожаления о прошлом ведут Одиссея; ну а то, что на этом пути кому-то нужно выколоть глаз или соблазниться – это все лишь небольшие детали.
Желание же не имеет обители, оно не возвращается, оно обречено на то, чтобы оставить прошлое, настоящее, и в какой-то степени даже будущее; оно направлено и взывает к Вечности. Желание – это не исполнение полноты власти, господства и обладания. Тот, кто жаждет полноты любой ценой, еще не исцелен от эгоизма, и, к сожалению, счастье для него невозможно. Полнота любой ценой это свойство похоти, но никогда не желания.
Желание приходит к тем, кто не является рабом похотей или, по крайней мере, вступает с серьезное борение с ними. Желание предполагает здравую дистанцию с другим, признание непохожести и разнообразия другого, того что другой – он истинно другой, и никогда не станет таким, как я. А желание его заставить стать таким как “я” есть лишь похоть и жестокость. Именно поэтому, желание переживает эгоизм как внутреннее страдание, страдание эгоизма, который еще не преодолен. Желание открыто на поиск смысла, на встречу со счастьем.
Можно иметь в жизни всё, но, если нет Желания, открытого Вечности, все вещи приобретенные нами, и все люди, включенные в “коллекцию” приятелей и связей, становятся полной бессмыслицей. Даже дружба становится относительной, не говоря о любви. Руководствуясь именно желанием, мы способны быть счастливы.
3) Так что же мы все-таки ищем?
Желание – это не просто мечты, стремления, и, конечно, не обладание. Это внутренняя открытость, отказывающаяся сделать другого таким, как я (последнее есть лишь похоть власти и самовлюбленной гордыни. Именно последнее подчеркивает знаменитая фраза: “Я ее или его переделаю!”). Желание – это вдохновленность Вечностью (где цель никогда не оправдывает средства), и возможность вдохновиться Вечностью, входящей в нашу историю, в нашу личную историю. Желание, как и любовь, – это сохранение единства в многообразии.
Мне кажется, жизнь без желания исчезает. Возможно, именно потому, что мы все достаточно часто лишь “хотим” (то есть находимся под влиянием похоти), а не “желаем”, мы и живем как “ходячие мертвецы”: вроде и сердце бьется, а взгляд такой, что и окаменеть можно; а о деяниях иногда и подумать страшно.
Нами очень часто движет похоть обладания. Мы иногда выглядим, как ребенок, кричащий в магазине: “Купите игрушку, и все тут!” И крик этот не прекращается, но еще хуже становится, если под влиянием этого крика игрушка покупается, и тогда этот крик навсегда “оправдан” и становится на очень-очень долгое время стереотипом поведения. Но такое мы проделываем не только с игрушками, но и с людьми. Либо так, как я хочу, либо всю посуду переколочу. Ну, или самый крайний случай: “я тебя убью” (Это фраза кстати очень популярна среди россиян в формате Тараса Бульбы: “Я тебя породил, я тебя и убью”, увековеченной Н.В. Гоголем). И сие есть великая печаль сердцу моему.
Убийство, понимаете ли, всегда остается убийством. И убийства физические или моральные существуют. Это насилие над тем, кто абсолютен. Человек обладает способностью совершать убийство, но человек не может сделать так, чтобы убийство перестало быть насилием. Поэтому вопрос, который встает: “Как можем мы реально мечтать о счастье, когда ежедневно мы совершаем огромное количество оправданных и неоправданных жестокостей?” Обычно вместо счастья, нас охватывает чувство вины, и ответственности за сделанные ошибки.
Конечно, есть насилие по незнанию, или из-за чувства бессилия. Но, есть то, что называется “насилием, жестокостью просто так”. И началась эта история для каждого из нас очень давно: с первого бескорыстного преступления человечества – убийства Авеля. Каин убивает Авеля, и это именно убийство. Причем, происходит оно в братских отношениях (Так что забудем детскую сказку о том, что братья и сестры “по природе своей милы, дружелюбны и человечны. Сразу оговорюсь, “очеловечивание” – есть кропотливый труд благодати и воли, который, не подменяя человеческой природы, улучшает некоторые ее черты). Нам известно, что Каин убивает Авеля не потому, что он хочет соблазнить его жену, или потому, что ему нужна власть, или ему нечем питаться. Каин убивает именно потому, что хочет убить. Конечно же, это не исключает того, что у Каина были свои мотивы убить Авеля, но отсутствие мотивов в Откровении говорит нам о том, что ни один мотив, ни одно объяснение никогда не оправдают убийство.
Иногда предполагается, что первое братское убийство произошло из-за зависти. Это может быть предположено, но, к сожалению, это недостаточное объяснение. Если Каин убивает Авеля потому, что Бог избрал Авеля, то неужели он думает добиться избрания, убив того, кто так дорог в глазах избравшего. Кто сможет вообразить, что, убивая избранника Божия, можно самому стать избранным? Это полное безрассудство! Оно, кстати, также верно и в человеческих отношениях. На такой логике, нельзя обрести счастье.
Счастье не есть “прекрасное чувство, когда мурашки по коже”. Счастье – это осознание того, что меня избрали и на меня смотрят постоянно новым взглядом, отказываясь меня захватить, или убить. Счастье есть встреча лицом к лицу, когда встречающиеся остаются в живых, и обмениваются взаимными дарами; где логика “победителя и побежденного” отсутствует, а есть лишь логика “постепенного откровения друг другу жизненных глубин”. Счастье – это когда одна человеческая личность присутствует в глазах другой с полной уверенностью: “Ты меня не убьешь! Никогда!”
Счастье, как мне кажется, не есть процесс статичный, а именно процесс динамичный. При этом, когда два лика встречаются, они именно взирают друг на друга, глаза в глаза, и навсегда оставаясь самими собой, принимая дар откровения другого. Счастье, таким образом, есть не обладание, а созерцание. Ни физически, ни морально, ни духовно!
Когда такое счастье вдруг открывается нашему сердцу, то чувство вины и страха ошибок исчезает. Это не значит, что мы никогда не сделаем ничего дурного. Это лишь значит, что, если мы внутренне отказались от “убийства ближнего”, то прощение и преображение возможны. Мы искуплены тем, что мы избраны Богом во Христе в сонаследники. Прощение есть дар, а не награда за выслугу лет и достойное нравственно-патриотическое (или религиозное) поведение. Счастье и прощение меняют нашу жизнь сегодня, открывая её будущему, а не запирая нас в тюрьме прошлого.
То, что соделано, соделано! Нужно не убиваться по прошлому, а учиться сегодня жить по другому, и с надеждой вступать в будущее. Если мы переосмыслим опыт прощения (божественный и человеческий) и перестанем постоянно считать “выслуги”, то, возможно, и наше духовное состояние изменится. Мы просто осознаем, что мы любимы, и, следовательно, можем любить других, так как дар любви заразителен. Так что не так уж неправа была старая песенка: “Выбери меня, птица счастья!” Мы избраны, и это фундаментальное понятие откровения.
И мы призваны также избрать, но никогда не совершить насилия и убийства. Если счастье – это созерцание, то оно происходит именно вглядываясь в Лик Живой (Бога и человека). Когда человек убит, на его лице уже нечего созерцать. Его лицо недвижимо, и оно уже ничего не может сказать. И в этом созерцании мы призваны обрести в истине и другого и самих себя. Истина изливается там, где два лика (две личности) не разбиваются друг о друга, но говорят друг с другом. И именно это, мне кажется, и есть Откровение, и божественное и человеческое. Разделение и интимность, истина и общение являются колоннами счастья.
Лик другого всегда напоминает нам об этом. Вдумаемся, ведь иногда мы не сказали бы и не сделали определенных вещей, если бы лик нашего ближнего, любимого, любимой, взирал на нас, даже ничего не говоря. Ибо даже тишина была бы произнесенным словом. Может быть, именно поэтому те, кто любят друг друга, обходятся без слов: они просто читают по глазам, читают в глазах мелодию любви, которую они поют дуэтом. Ну, и вспомним историю Авраама, с которой я начал. Бог, позвавший Авраама, не сделал его пленником или заложником своего супер-пупер божественного плана. Да, план был велик и прекрасен! Но Бог, просто позвал Авраама, и тот отправился на голос. При этом в этих отношениях жизнь всегда стояла на первом плане для Бога, да и для Авраама. Может быть, именно поэтому Авраам даже спорил и отстаивал человеческие жизни, когда и отстаивать-то уже было нечего. И то, что очень важно в счастливых отношениях, – это выбор: избранник выбирает Избравшего его. Это означает взаимные отношения верности, несмотря ни на что!
Возможно, именно поэтому, чтобы стать счастливыми, нужно просто отказаться от “обладания любой ценой” (вещей или людей), и открыть дверь сердца “созерцанию таинственности, необычности и разнообразия другого – Бога и ближнего”. И жизнь изменится, и мир преобразится!
