Автор: Ровно 497 лет назад католический священник Мартин Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свиток с 95 тезисами об индульгенции, и таким образом положил начало расколу западной Церкви. О споре католиков с теми, кто позже стали именоваться лютеранами (а еще позже – протестантами) – православный третейский судья Александр Мень.
Из “Библиологического словаря” священника Александра Меня:
Мартин Лютер (1483-1546), вождь немецкой Реформации, переводчик Библии на немецкий язык.
Лютер родился в семье саксонского рудокопа, который, несмотря на стесненные обстоятельства, смог дать сыну высшее образование. Вначале Л. готовился к карьере юриста, но в 1505 вступил в Августинский орден, известный своим строгим уставом. Параллельно он занялся изучением Библии и богословия и в 1512 стал профессором Виттенбергского университета.
Суровая средневековая религиозность, аскетические подвиги, умственные занятия не избавили Л. от назревшего в нем глубокого кризиса. Он ощущал себя недостойным спасения. По его собственному признанию, он порой испытывал «такие страшные адские муки, что никакой язык не может их выразить».
Только в Писании Л. обрел, наконец, свет надежды. Готовя лекцию по Посланию к римлянам, он внезапно осознал, что «праведность» Божья не есть обычная «справедливость», а спасающая милость, которая даруется по вере. «Вся Библия, — писал об этом перевороте Л., — предстала для меня в ином виде». Он обрел Христа «как зерцало отеческой любви Божией».
На этот внутренний источник его реформационной деятельности наложились смущения Л. перед лицом упадка церковной жизни. Светский быт и злоупотребления иерархов, особенно в Риме, вызывали у него страстный протест.
Но с требованием обновления Церкви он открыто выступил лишь в 1517. Его тезисы против индульгенций ознаменовали начало восстания против старых порядков, хотя Л. еще не помышлял о расколе. Ни диспуты, ни давление кардинала Каэтана, ни угрозы не остановили Л.
Покровительство курфюста Фридриха Саксонского, недовольного поборами курии, спасло Л. от преследований. Он повсюду выступал с речами о преимуществе Священного Писания перед церк. магистериумом. «Если вся истина исходит от иерархии, — говорил он, — то какая польза и нужда в Священном Писании? Давайте сожжем его и удовольствуемся невежественными господами из Рима».
Многие немецкие князья поддерживали Л., что позволило ему окончательно порвать с Римом. В кн. «К христианскому дворянству немецкой нации» («An den christlichen Adel deutscher Nation», 1520) он уже открыто обрушился на папство и предложил план нового церковного и гражданского порядка. По приказу курфюста Фридриха, Л., отлученного папой, тайно укрыли в Вартбургском замке, где он приступил к переводу Нового Завета и за несколько месяцев закончил его.
Когда он снова появился на общественной арене, Реформация уже охватила широкие массы в Германии и соседних странах. Она питалась не только недовольством римскими порядками, но и стремлением североевропейских народов обрести культурную независимость от латинства. Протестантизм создал альтернативу католичеству и привел к кровавому крестьянскому восстанию, которое Л., однако, резко осудил. Против своего желания Л. положил начало многовековому расколу западного христианства. Однако его дело имело и позитивные последствия. Сегодня с этим согласны даже католики. «Несмотря на различия во мнениях в отдельных вопросах, католические историки и богословы признают религиозную глубину и духовную силу молитв Лютера, подлинно христианские намерения его критики тогдашней Церкви» (кардинал И.Хеффнер).
Архиепископ Михаил (Мудьюгин) пишет в связи с этим: «Если сопоставить распущенность и падение, характерные для католицизма предреформационного периода, со сравнительно благопристойным состоянием Римской Церкви в конце XVI в. и в последующие века, то можно без преувеличения утверждать, что реформация явилась орудием обновления и укрепления той самой Церкви, которую она отрицала и против которой ожесточенно боролась. Все это дает верующему христианину, в частности, православному, основание для усмотрения действия Промысла Божия в реформации, как и во всех исторических явлениях и процессах, где наряду с человеческими заблуждениями и страстями имеет место и непреоборимо действует воля Отца Небесного, направленная к тому, чтобы всякий верующий в Сына Его Единородного, “не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин 3:16)».
В самой Библии Л. различал слово «внешнее» и слово «внутреннее». «Внешнее» слово — это слово, выраженное на человеческом языке и требующее филологического подхода. Для этого аспекта важны и исагогика, и грамматические исследования. Слово же «внутреннее» есть тайна Писания, которая делает его гласом Божьим, обращенным к каждой отдельной душе. Оно пробуждает веру, приводит к познанию спасающей благодати. Это и есть боговдохновенность Писания, ставящая его над всеми творениями человеческого разума.
Отказавшись от церковного авторитета в толковании Библии, Л. провозгласил высшим критерием личный религиозный опыт отдельного человека. Исходя из этого критерия, он ввел понятия о различных степенях боговдохновенности. Так, он не считал Откровение апостольской книгой. «Пусть каждый, — писал он, — думает об Апокалипсисе, что хочет, что подсказывает ему его дух. Мой дух не может терпеть этой книги». Он «уважал и чтил» Послание Иакова, но отвергал его подлинность опять-таки на основании его несоответствия своему духу. Наряду с этим субъективным критерием Л. признавал и историко-литературный метод. Отмечая, что автор Послания к евреям «говорит как ученик, который принял учение апостолов», Л. делал вывод, что послание написано не апостолом Павлом (по его мнению, им был Аполлос). Черты «второго поколения» находил Л. и в Послании Иуды. Тем не менее Л. не хотел абсолютизировать научных методов. «Грамматика, — писал он, — не должна управлять делом, а сама должна ему служить».
Огромное значение имел сделанный Л. перевод Священного Писания на нем. язык. В Вартбурге он переводил Новый Завет, а затем, вместе со своими помощниками, в т.ч. Меланхтоном, 12 лет трудился над переводом Ветхого Завета. Полный текст вышел в 1534 в типографии Г.Люффта. В отличие от прежних нем. переводчиков Л. отказался от Вульгаты и переводил с оригинальных языков — древнееврейского и греческого, опираясь на критические исследования Эразма Роттердамского. Л. был убежден, что Писание должно быть доступно всем. «Простая дочь мельника, — писал он, — ежели она верует, может его правильно понимать и толковать». Но для этого нужно донести смысл Писания до народа. В «Послании о переводе» (1530) Л. указывал на ценность живого народного языка. В качестве ориентира он принял один из саксонских диалектов, который с тех пор стал литературным общенемецким языком. Коллективная работа была исключительно напряженной. «Над Иовом, — вспоминал Л., — работали мы все: магистр Филипп, Вурогаллус и я; и что же — за четыре дня сумели осилить едва три стиха… Читатель и не подозревает, какие пни и колоды лежали там, где он нынче шагает словно по струганым доскам, и как мы потели и трепетали, убирая эти пни и колоды с его пути». Л. строго выверял соответствие перевода с народной речью, чем, в частности, объяснялось то, что порой он за несколько недель находил лишь одно слово.
Отказ от рабского следования оригиналу сделал перевод Л. творческим и высокохудожественным. Он сразу же завоевал огромную аудиторию. Книгопечатание открыло Библии широкую дорогу. За 30 лет после первого издания вышло около 100 тыс. экземпляров — тираж для той эпохи непревзойденный. Следует отметить, что Л. переводил и неканонические книги, однако в дальнейшем протестантские издания чаще всего выходили без них.
Источник: Русские католики
