Томми Тай: “В США католичество контркультурно”

Томми Тай – католический блогер из Калифорнии, выпустивший недавно “Настольную книгу католического хипстера” (The Catholic Hipster Handbook), в которой он показывает, насколько контркультурным явлением является католичество в современной Америке. Об этой книге, тесном мире католических медиа, распознавании призвания и других интересных вещах с ним поговорил Николай Сыров.

Николай Сыров: Томми, спасибо большое за твое время! Как я понял, в Калифорнии сейчас 6 утра.

Томми Тай: Да, точно.

НС: И сегодня суббота! Так что, как по мне, согласиться на интервью в 6 утра в субботу – это уже героический поступок!

ТТ: (смеется) Да, мои дети еще спят, так что это не страшно.

НС: Смотри, вот что я думаю. Католическая Церковь – большая. Но мне начинает казаться, что мир католических медиа – совсем небольшой. Я тут прочитал в твиттере, что ты будешь в гостях у подкаста The Coaster. Буквально завтра.

ТТ: Да, совершенно верно.

НС: Я не только знаю этих ребят и слушаю их подкаст, но и сделал буквально неделю назад интервью с ними!

ТТ: (смеется) Да. Ты так прав! Католическая Церковь – это мировая церковь, более миллиарда человек, а может, и больше, просто не все поднимают руки. Но медиа мир, действительно, очень мал. Но что круто, так это то, что он очень дружелюбен. Когда я только начал общаться с разными людьми, я был даже несколько удивлен, насколько они были дружелюбны и готовы оказать поддержку. Нет соперничества и зависти, которые присутствуют в обычных медиа. Но нужно помнить, что может сложиться ложное впечатление… Возьмем, например, мою книгу. Вот все пишут, да, классная книга, все ее читают. Но по сути, если мы в реальности все друг друга знаем, то оказывается, что вещи могут лишь казаться популярными, на самом деле таковыми не являясь.

НС: Согласен. А вчера я слушал еще один подкаст, который я люблю – Jesuitical. И там опять был… ты!

ТТ: (смеется) Да, рано или поздно меня надо будет заткнуть, потому что все устанут от моего голоса!

НС: Нет-нет, это крутые ребята, я их люблю. Но они задали тебе почти все те вопросы, которые приготовил я к сегодняшнему интервью. Так что мне пришлось сегодня украсть час из своих родительских обязанностей и переписать вопросы, чтобы ты не умер от скуки.

ТТ: (смеется) Это круто. Не переживай, мы записывали этот подкаст с Jesuitical почти месяц назад, так что я почти все уже забыл.

НС: Ок, итак, давай начнет сразу со сложного.

ТТ: Давай.

НС: Хочу спросить тебя о призвании. Если бы меня спросили, призвал ли меня когда-то в определенный момент Бог, я бы сказал, что у меня нет ответа. Я просто не знаю. Ведь в моей жизни было так много всего… А эти летом мне исполнится тридцать…

ТТ: О, сочувствую! Я перешел этот рубеж и было непросто!

НС: (смеется) Да-да, я готовлюсь. Так вот, мне интересно, можешь ли ты сказать, что тебя призывал Бог?

ТТ: Знаешь, я чувствую примерно то же самое, что и ты. И мне кажется, что призыв Бога почти всегда менее видим и слышим, чем мы того ожидаем. Хочется, конечно, думать, что Бог призовет тебя, явив что-то большое, масштабное. И когда я смотрю на опыт жизни святых, я думаю: ну вот, это ведь нечестно! Им было явлено что-то ясное и большое, на что они сразу откликнулись. Но в реальности мы в большинстве случаев не имеем такого опыта. А ведь призыв все равно есть, просто в меньших вещах, в меньших проявлениях. Но потом мы возвращаемся к своим обязанностям, семьям и детям. И иногда мы, мне кажется, просто не замечаем и не обращаем внимания на то, что Святой Дух обращается к нам. К тому же, это ошибочный путь – думать, будто, если бы произошло что-то «большое и серьезное», то тогда бы я понял, чего Бог хочет от меня, тогда бы я точно стал «хорошим» католиком. Но ведь в реальности все не так. Зачастую мы оказываемся максимально неподатливы.

Полная запись беседы на английском языке на нашем канале в SoundCloud:

НС: Если нужно одним словом описать, чем ты занимаешься, что это за слово?

ТТ: Писательство, наверное. Хотя я совсем не писатель. Так много людей, которые пишут намного лучше меня! Но людям почему-то нравится то, что я пишу. Не знаю, наверное, у Бога очень хорошее чувство юмора.

НС: Ты издал свою уже ставшую популярной книгу «Настольная книга католического хипстера» в этом сентябре. Я знаю, что тебя уже спрашивали об этом сто раз, но не могу не спросить в сто первый. О чем эта книга?

ТТ: Эта книга – коллекция разных эссе о практике католической веры (Месса, исповедь, Адорация и пр.) плюс эссе об определенных хипстерских вещах, вроде похода на рынки за едой вместо супермаркетов, или похода в местную пивоварню, вместо того, чтобы покупать популярное пиво в магазине. Я хотел показать, как эти вещи могут быть связаны. И это было супер весело! В книге не только мои эссе, но и масса других, написанных разными приглашенными мной авторами.

Каждый раздел имеет свое эссе, а также небольшую справку о святом, который связан с той или иной темой. Плюс масса древних молитв, о которых многие католики сегодня просто не знают, а также определенный практический момент – что-то вроде задания в конце каждого раздела.

НС: А что тебя заставило заниматься подкастами? Я, например, не очень классный подкастер, признаюсь. Во многом, я делаю это, потому что никто другой не делает.

ТТ: Хороший вопрос! Это дико интересно. Я, например, никогда не слушаю свои подкасты, не могу слушать свой голос. Но, так или иначе, подкасты очень популярны в США. Не знаю, почему наш подкаст слушают, это очень мило со стороны наших слушателей. Здесь, а я живу в Сан-Франциско, мы проводим много времени за рулем, так что подкасты служат отличным способом провести это время интересно и с пользой. И они дают гораздо больше свободы человеку, в отличие от того же радио.

НС: Супер! А теперь я хочу спросить тебя о том, что беспокоит меня уже давно…

ТТ: О нет!

НС: Да! Когда я смотрю на католические медиа, мне всегда кажется, что они немного… похожи между собой, у них такой одинаковый способ подачи, который зачастую нельзя назвать веселым или радостным. Ты не замечал такого? Или мне просто показалось?

ТТ: Нет, не показалось. Как католики, мы должны понимать важность созидания. В смысле, мы понимаем, что создавать новое нужно хорошо. И дело в том, что, если мы действительно ходим доносить свои идеи и свои мысли в поле мейнстрима, мы должны делать свое дело очень-очень хорошо. Если ты не католик, ты вряд ли будешь читать католические материалы, разве что они будут реально супер крутыми. И да, я согласен, что у нас очень много похожих, одинаковых материалов и ресурсов. Так что здесь ты нащупал верный нерв. Нам всем нужно работать гораздо лучше и больше, чтобы быть интересными не только нам самим.

НС: В одном из интервью ты сказал, что хипстерская субкультура очень похожа на католичество в том смысле, что и то и другое – контркультурно. Почему так? И хорошо ли это?

ТТ: Да, я думаю, что в США католичество точно контркультурно. Наше общество весьма нарциссично и гедонистично. Все действия человека направлены на личный успех, зарабатывание денег и пр. В то время, как католик печется и думает о других вещах. Наши цели и наши убеждения кажутся многим неверующим людям весьма радикальными. И проблема в том, что евангелизация посредством лишь собственного примера в этом смысле уже не приносит плодов. Вот я и думаю, какой еще может стать евангелизация в будущем. Для современного атеиста слова о том, что мы следуем за Христом распятым и воскресшим, кажутся просто глупостью.

НС: У нас в России католики – меньшинство. Большинство составляют православные, ну, и протестанты. А как насчет Калифорнии и Сан-Франциско?

ТТ: Если начистоту, то Калифорния соответствует тем стереотипам, которые люди имеют об этом регионе. По какой-то причине мы называем это место «прогрессивным». Суть в том, что здесь нет никакой абсолютной истины. У каждого своя правда. Вот так примерно здесь все устроено. Там, где живу я, впрочем, ощущается действительно сильное присутствие Католической Церкви. У нас замечательные епископы, множество старинных храмов. Я живу в получасе езды от Сан-Франциско, и нашему храму больше ста лет! Но, так или иначе, Калифорния, наверное, самый далекий от католических идеалов штат. Надеюсь, это когда-нибудь изменится.

НС: Не могу не задать «русский» вопрос. Что первое приходит тебе в голову, когда ты слышишь о России?

ТТ: Хоккей!

НС: Ого!

ТТ: Да! По какой-то непонятной причине я в детстве обожал хоккей. Причем в то время американцы не были крутыми в хоккее. Но каждый раз, когда мы играли против русских, я почему-то считал, что намечается битва века, и все-все должны срочно смотреть этот матч и болеть за наших! Ну а сейчас, думаю, понятно, что о России мы слышим в основном из новостей, в весьма негативном разрезе. И я не понимаю, почему. Люди здесь не говорят о том, в чем Россия хороша. Говорят лишь о том, в чем, как им кажется, она плоха. И это странно. Мне-то вообще казалось, что холодная война давно закончилось, и все проблемы разрешены, но вот – нате, пожалуйста – все возвращается опять.

НС: У нас зеркальная ситуация.

ТТ: Это печально. Кстати, возвращаясь к мысли о том, как мал мир. Я работаю в клинике, и вчера впервые в моей жизни в больницу зашел пациент, который не говорил по-английски вообще. Единственный язык, на котором он разговаривал, был русский. И это за день до нашего с тобой интервью!

НС: (смеется) Это удивительно! Да, это маленький мир! Спасибо, Томми, огромное еще раз за твое время и за интересное общение!

ТТ: Спасибо тебе!

Фото: Aleteia