15 апреля – св. Дамиан де Вестер, апостол прокажённых

Молодой красивый юноша и обезображенный старик (на самом деле, ему на этой фотографии 49 лет), с трудом сжимающий палку. На этих двух фотографиях изображён один и тот же человек. Судьбу, столь жестоко изменившую его внешность, он выбрал сам вполне осознанно. Йозеф де Вестер родился в бельгийском посёлке Тремело в семье торговца. Крепкий, крупно сложенный, он вполне мог продолжить дело отца. Но его две старшие сестры и брат, воспитанные глубоко верующими, решили посвятить свою жизнь монашескому служению. По их стопам пошел и Йозеф. В 19 лет он принимает монашеские обеты, выбрав себе имя Дамиана в честь Святого Дамиана — врача-хирурга, священника и мученика. Для того, чтобы стать сященником, Дамиан изучает богословие, латынь. Всё меняется, когда его брат, отец Памфилий заболевает и не может поехать миссионером, как планировал. Ехать вместо него принимает решение Дамиан. 150 дней он добирается но своего назначения — Гонолулу на Гавайских островах. Уже по прибытии местный епископ рукополагает его в священники. Дамиану в это время исполняется 24 года.

Гавайи. Современный человек представляет себе при этих словах райский уголок с постоянно льющимся перебором гитар, танцующими девушками, украшенными гирляндами цветов, вечный праздник вечного лета. В те годы Гавайи напоминали скорее ад. До прибытия капитана Кука на Гавайях проживало около 250 000 человек, к прибытию отца Дамиана там насчитывалось всего 50000. Никогда не контактировавшие с европейской цивилизацией островитяне были абсолютно лишены устойчивости к европейским инфекциям. К приезду отца Дамиана большая часть населения Гавайев погибла от тифа, гриппа, холеры, кори, оспы. Разрасталась колоссальная эпидемия сифилиса. И вслед за этими на гавайцев надвигалось новое зло — лепра.

Предположительно, проказу завезли на Гавайи китайские мигранты и сезонные рабочие. Её распространению способствовали влажный климат, плохие условия жизни, скученность населения. В те времена ещё не было работ Хансена, установившего возбудителя проказы, и возникновение этой болезни, как в средние века, расценивали наказанием за грехи. Бытовало также мнение, что лепра является то ли стадией, то ли формой сифилиса. Местное правительство боролось с болезнью средневековыми же мерами — для предотвращения распространения лепры больных с явными проявлениями болезни отправляли в лепрозорий. Таким местом стал полуостров Калаупапа острова Молокаи. На западном его берегу, ветреном и сыром, всегда находящемся в тени возвышающихся гор, было основано поселение прокажённых. Попасть туда можно было либо на муле по узкой вьющейся над пропастью дорожке, либо по морю. Каждый месяц из Гонолулу, столицы архипелага, отправлялся пароход с прокаженными, которых забирали насильно. Полиция тащила пациентов с подозрением на диагноз лепры к врачу. Если диагноз подтверждался, им разрешали попрощаться с родными, забрать вещи и написать завещание, после чего грузили на пароход, на рейс в один конец. Отход парохода всегда сопровождали отчаянные крики, громкие вопли и стенания. Иногда, не в силах сдержать разлуку, здоровые люди симулировали лепру, чтобы сопровождать любимых в лепрозорий, зная, что назад дороги не будет. Иногда больные нападали на полицейских, убегали, прятались. Причала в колонии не было, поэтому прибывших выгружали на лодки, а то и просто в воду.

Правительство предусматривало, что колония будет существовать, поддерживая свою жизнь самостоятельно за счёт земледелия и скотоводства. При этом, правда, не было предусмотрено ни больниц, ни диспансеров, ни жилья, ни школ, ни церквей, ни кладбищ. Не было в колонии и представителей власти. Главным законом было — «Здесь нет никаких законов». Униженные и обманутые, гавайцы презирали собственное правительство и, особенно, белых людей. Справедливо полагая, что именно белые привезли на острова коррупцию, жажду наживы и многочисленные болезни, они отказывались принимать лекарства, которые им изредка присылали белые врачи, отказывались слушать изредка появляющихся миссионеров-кальвинистов. Островитяне жили в норах, которые сами рыли в земле, в колоссальной нищете и хаосе. Иногда не хватало даже воды. Обезображенные, с ужасными ранами, в которых копошились черви, сопровождаемые зловонием распадающихся человеческих тканей, они не думали ни о чем, кроме себя и, иногда, своих родственников, если те тоже оказывались там. Каждый был сам за себя. Как писал А. Сикари «физическое разрушение сопровождалось психическим и моральным, оно возрастало с ужасающей быстротой: невероятная грязь (не хватало даже воды), насилие, готовое вспыхнуть при малейшей провокации, обострение самых низменных инстинктов, устранение всяких сексуальных ограничений, порабощение женщин и детей, алкоголизм и наркомания, всеобщее воровство, возрождение идолопоклонства и суеверий».

Численность колонии составляла около 600-700 человек. Колоссальная смертность компенсировалась большим поступлением новичков. Из этих людей насчитывалось около 300 христиан. К ним местный католический епископ принял решение направить священника, на небольшое время, так как на острове не было ни храма ни дома для его нахождения. К этому времени отец Дамиан уже почти 10 лет служил в приходе в пригороде Гонолулу. Привыкший с детства к тяжёлой работе, он сам строил церкви в маленьких сёлах. Пешком он обходил все окресности, посещая дома прихожан. Дамиан выучил их язык. Когда обсуждался вопрос, кому ехать на Молокаи первым, он сам вызвался добровольцем. Тогда ему исполнилось 33 года.

Планировалось, что он пробудет в лепрозории недели две, после чего его сменит другой священник. Но в дело вмешались газетчики. Английская пресса, освещая это событие, написала о миссии, которая закончится только со смертью миссионера и о героизме подвига священника. После этого уехать для него означало бы опозорить всю Церковь и миссию, с которой он был послан. Впрочем, отец Дамиан не возражал, он добровольно остался на острове.

Он был первым белым, поселившимся на острове. Из личных вещей у священника были только молитвенник и распятие. Первые недели он спал под деревом, жил под открытым небом, ел на скале. Помимо бытовых проблем он столкнулся с тем, что ему не удается пересилить чувство отвращения от ужасающего зловония, исходившего от больных. Чтобы побороть его, он начал курить трубку, и это вошло у отца Дамиана в привычку.

Прокажённые поначалу посмеивались над ним и всё ждали, когда этот большой белый человек сбежит с острова. Но отец Дамиан, наоборот, старался сблизиться с отвратительными обитателями острова. На первой же проповеди он сказал, обращаясь к народу, «Мы, прокажённые», и эти слова он потом не раз повторял. Чтобы завоевать доверие больных, Дамиан полностью отказался от мер предосторожности, которые могли бы защитить его от заражения. Он никогда не избегал прикасаться к своим прихожанам, насколько отвратительными бы они не были. Он активно начал оказывать больным медицинскую помощь по мере своих сил, перевязывая раны и язвы. Это очень много значило для гавайцев, в общении которых многое строится на физическом контакте людей. Часто в жилищах островитян его приглашали сесть за стол. Ели обычно мучную похлебку с мясом, макая руку в общую миску. Зная, чем это ему грозит, отец Дамиан ел, не подавая вида. Видя отчаяние и страх людей, отец Дамиан всегда старался казаться весёлым, старался подбодрить людей, ожидающих смерти.

Удивительно, но именно со смерти он начал реформы в поселении прокажённых. Люди, ожидавшие своей смерти, совершенно не заботились о смерти других. Трупы валялись, разлагаясь, на улицах, их жрали собаки, свиньи.

Отец Дамиан выписал из Гонолулу досок и начал делать гробы для умерших. Первые могилы для островитян он копал сам. Кладбище располагалось вокруг небольшого домишки, в котором он жил. Для проведения похорон отец Дамиан собрал небольшое «похоронное братство» из пациентов лепрозория, которое сопровождало похороны чтением молитв и боем барабана. Удивительно, но это простое действие произвело огромное влияние на жителей острова. Смерти человека было возвращено достоинство. Так оно начало возвращаться и к остальным, ещё живым, но уже давно записавшим себя в мёртвые, людям. Многие уверовали, многие стали посещать богослужения. Во время служб больные много пели, пение — одно из любимых занятий гавайцев. И хотя их хор напоминал то ли плач, то ли стон, прокажённые очень любили эти службы. Ещё отец Дамиан организует «Братство святого детства» — для беспризорных детей, «Братство святого Иосифа» — для лечения больных на дому, «Братство Мадонны» — для воспитания девушек. Так на острове появилась социальная организация. Хаотическое скопление тяжелобольных снова превратилось в человеческое общество.

Отец Дамиан начал проектировать и строить необходимые в поселке сооружения. Он выполнял функцию архитектора, землекопа, плотника, строителя одновременно. Были построены небольшой порт для причала судов; дорога, связывающая порт с деревней, два водопровода и соответствующие водохранилища, несколько складов и магазин, здание для сбора вновь прибывающих, два диспансера, два сиротских дома, центр для образования девушек, начато строительство больницы (А. Сикари). Отец Дамиан активно изучал медицинскую литературу, вёл переписку с исследователями Мадагаскара и Японии, намереваясь внедрить в лепрозории новейшие разработки в лечении лепры. Он сам очень активно сочетал пастырское служение с лечением больных.

Средства он добывал благодаря славе о его подвижничестве, постепенно распространившейся по всему миру. При этом он продолжал жить в маленьком домишке посредине кладбища и носить дырявую одежду, соблюдать строгие монашеские обеты и предписания, служить службы и выполнять при этом всю необходимую работу священника.

Его, деятельного и весёлого человека, чрезвычайно мучило одиночество. Многие годы единственным священником, с которым у него был контакт, был французский миссионер, проплывавший мимо и не решивший высадиться на берег. Дамиан исповедовался ему, стоя на берегу, крича свои грехи по французски, чтобы не могли понять прихожане.

Многочисленные жалобы и запросы в Гавайское правительство привели к тому, что его начали недолюбливать мирские власти, а большая популярность вызвала неприязнь кальвинистов, также пытавшихся обратить местных жителей. Его независимость и решительность вызвали недовольство Дамианом у его непосредственного начальства, от чего он также очень страдал.

Через 11 лет пребывания на острове, вечером, опустив ноги в таз с водой, Дамиан увидел, что кожа покраснела, на ней появились пузыри. Он не почувствовал, что окунул их в кипяток. Так Дамиан узнал, что и он теперь сам болен лепрой. Будучи больным, он продолжал работать как ни в чём не бывало, а появившуюся у него болезнь расценивал как высшую награду за свои труды. Постепенно его черты стали искажаться, болезнь обезображивала его лицо, но отец Дамиан на людях только посмеивался над этим. Когда шёл 16 год его пребывания на острове, в конце Великого поста он заметил, что его язвы затягиваются и корка чернеет. Он понял, что умирает. Он ходил по домам прихожан, пока мог ходить, служил службы, пока мог стоять на ногах. Отец Дамиан умер в Великий Понедельник, на Страстной неделе.

Смерть отца Дамиана вызвала всплеск эмоций во всём мире. Его фотографии разошлись десятками тысяч экземпляров. Это не могло не вызвать чувства зависти у кальвинистов, чья миссионерская деятельность на Гавайях ничем знаменательным отмечена не была. Когда некий пастор Хайд назвал отца Дамиана «человеком грубым, грязным, упрямым и нетерпимым» и обвинил его в пороках и связях с противоположным полом (Хайд в силу неграмотности спутал лепру с сифилисом), на защиту священника встал великий английский писатель Роберт Льюис Стивенсон.

Сегодня отец Дамиан — один из символов Гавайев, их гордость. Его считают своим покровителем больные лепрой, СПИДом, обездоленные, изгои. 11 октября 2009 года Папа Римский Бенедикт XVI причислил отца Дамиана к лику святых.

Источник: borisyaremin.wordpress.com