Автор: Перевод Константина Чарухина. Впервые на русском языке!
Арибо, епископ Фрайзингский
По изданию: Arbeonis episcopi frisingensis Vitae Sanctorum Haimhrammi et Corbiniani / Recognovit Bruno Krusch. Hannoverae: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1920. (Vita A с учётом интерпретаций версии Vita B)
СКАЧАТЬ КНИГУ ЦЕЛИКОМ:
НАЧИНАЕТСЯ ЖИТИЕ И МУЧЕНИЧЕСТВО СВЯТОГО ЭММЕРАМА
1. Во имя Бога Всевышнего.
Во времена вечного царствования Господа нашего Иисуса Христа, Который кровью Своей изволил искупить слуг Своих, когда благоухание славы Его после страстей далеко и широко распространилось во все страны света, также и немалая часть Европы познала дивный расцвет, избрав святую христианскую веру, и множество западных стран – английская Британия, Ирландия, Галлия, Алемания и Германия – дивным образом одна за другой постоянно к славе Божией просветлялись. Среди них также были такие провинции, как Готия, Септимания, Испания (в то время рассматривались как часть Галлии, – прим. пер.), Аквитания, обитатели которых, отложив идолопоклонство, стали служить Единородному Сыну Божию. В пределах же упомянутой Аквитании располагался издревле славный город под названием Пиктавия (ныне Пуатье, – прим. пер.), где родился мальчик по имени Эммерам, который с отроческих лет, презрев мир и, словно сор, поправ мирскую славу, с прилежанием обучался священным свободным наукам, и так преуспел, что по внушению Высшего Судии удостоился возведения в архиерейский сан.
2. Был же он строен станом; обликом красив; ликом ясен; в милостыне первенствовал; отличался постом, целомудрием и воздержанностью; владел даром слова, был строг, искореняя пороки, и незлобив, возделывая и орошая души пасомых. Из уст его, словно поток чистой воды, спешащий в низины, беспрестанно исходило псалмопение, ибо он имел обычай прочитывать за раз целиком всю книгу Давидову. Как мы уже говорили, он неустанно напоял пашню сердец людских небесною влагой и ни малейшего отдыха не давал устам своим. Он был ногами хромому и глазами слепому (Иов 29:15), опорой нищих, отцом сирот (Пс 67:6), защитником вдов, утешителем плачущих (Иов 29:25). В сердце его жила столь великая забота об упасении стада Господня, что он носился туда и сюда по галльским городам и местечкам, по деревням и домам верных, где, проповедуя, он умудрённым открывал тайны веры, а бессильных питал молоком (1Кор 3:2), и что устами проповедовал, то подтверждал примером жизни, потому был всеми любим. И стекались к нему со всей Галлии и короли знатные, и люди незнатные, состоятельные и неимущие, и почти каждому он по мере нужды уделал с избытком: иному одеяние, иному пропитание, а иному и снаряжение – кому что требовалось, и одаривал он всех со счастливым лицом, но прежде всего радел об их внутреннем наставлении.
3. Когда ж досточтимый муж Эммерам достиг вершины жизненных сил, дошла до него молва, что где-то в Европе, в пределах царства паннонского, многочисленный народ аваров, ослепив очи свои для истинного света, коим есть Христос, премного служит идолам. Об этом Божий слуга весьма сокрушался и, терзаемый внутренней скорбью, поразмышляв сам с собою, решил, что должно в том краю проповедать Христа. Он покинул дом и огромное достояние, оставил множество знатной родни, а на кафедре своего огромного города поставил другого епископа. В подражание примеру Авраама, который, послушавшись божественного повеления, предал забвению землю отцов и отделился от родных корней, чтобы отправиться в Египет, Эммерам, захватив с собою добровольно вызвавшихся спутников, пересёк реку Лигер (ныне Луара, – прим. пер.) и держал путь через Галлию, по дороге рассевая семя веры, до самого сердца Германии, где протекает Рейн. Покинув тот край, он въехал в Алеманию, языка которой тогда не знал, но в пути ему переводил некий благочестивый пресвитер по имени Виталий, и при стечении слушателей он исключительно плодотворно насаждал Божие слово.
4. Для сердец слушателей их поездка была что дождь для земли, когда он весной орошает сухую пашню своими потоками, и от влаги которого оживают корни посевов, пробиваются зеленью все роды семян, и сама почва, будто воспрянув от смертного сна, вновь обретает былую свежесть своей красы. Когда во исполнение своего замысла он продолжил путь и покинул алеманские пределы, то вступил в южную Германию, к берегам реки Дунай, в страну баварцев. Следуя вдоль течения реки, он добрался до Радаспоны (Регенсбурга, – прим. пер.) – этот город из тёсаного камня возвеличился до главной твердыни этого племени. В то время, когда досточтимый епископ прибыл в тот город, им правил деятельный человек – баварский вождь Теодон (Теодон I, герцог баварский ок. 630 – ок. 680/696 гг. – прим. пер.). Представ пред очами этого князя, епископ объявил, что цель его – с Божией помощью тайно проникнуть в пределы Паннонии к могучему аварскому племени, и там либо быть распятым за Христа, либо иначе по Его воле окончить жизнь.
5. Но поскольку в то время между гуннами и баварским племенем возникла распря, то города вдоль пограничной реки Энс так обезлюдели от набегов, что тамошний край казался почти пустыней, став лесистым обиталищем зверья – несчастные отчаявшиеся люди разъехались оттуда кто куда, потому что, как бы кто ни связывал себя клятвой, от него уверенно ожидали скорее предательства, чем благодеяния. Тогда тот вождь баварского племени Теодон, предупредив о своей распре с аварами, заявил, что ни за что не позволит идти к ним, но молвил, что лучше бы столь великому и пред Богом словному епископу остаться с ним, в его краю. После того ж, как вкусил он сладости проповеди его, то счёл своей обязанностью воспрепятствовать его отъезду и заполучить для своей провинции такого епископа и возвышеннейшего мужа посредством щедрости и почестей, и предложил ему должность предстоятеля, а коли отвергнет её по смирению своему, то просил не отказаться в качестве настоятеля попечься о плодотворной уставной подготовке послушников для киновий той провинции.
6. Слуга же Божий возражал, что царство галльское он покинул ради того, чтобы обратить гуннское племя, не ведающее Бога Небесного, сиречь Христа Распятого. Однако, поняв, что продолжить начатый путь ему не позволят, он присмотрелся к той стране. А она была превосходна: прелестна видами; покрыта густолиственными лесами; обильна вином; богата железом; имелось в ней вдосталь золота, и серебра, и пурпура; жили рослые да крепкие люди, полные любви и человечности; простирались плодородные почвы и нивы; пастбища едва виднелись, покрытые стадами разнообразного скота; водилось множество пчёл и изобиловал мёд; озёра и реки кишели стаями рыб; чистейшие источники и ручьи доставляли влагу, и соли для приправления было вдосталь. Упомянутый город Радаспона был неприступен, сложен из четырёхугольных камней, оснащён множеством высоких башен, окружён рядом рвов. К северу от города Дунай полноводное своё течение направлял на восток. Горные области были богаты тучными пастбищами, изобиловали травой, украшались зверями лесными, рогатыми оленями, лосями, буйволами, серами, козлами да всякой живностью и разнообразным зверьём.
7. Однако обитатели того края, будучи в то время новообращёнными, ещё не искоренили у себя остатки идолослужения, и поэтому, как зрелые мужи, причащались Чаши Христовой и в то же время демонским исчадиям возливали жертвы. Посему по вышнему вдохновению досточтимый предстоятель постановил увиденное им идолослужение полностью искоренить и, засеяв семенем веры пашню сердец жителей страны той, собрать в житницы обильный урожай свершённого учения и стяжать там в итоге славную смерть, дабы страна, в которой он умер, получила в сражении достаточное подкрепление. Размышляя так, он непрерывно трудился в течение трёх лет: носился по городам, местечкам, сёлам и домам верных во владениях того князя, занятый усердными заботами, и то насаждал семя веры в сердцах, то строгим словом помогал искоренить плотские пороки. К кротким он проявлял смирение, сильным противостоял с мощью ярого льва, и всё, что получал от верных в дар, за исключением одной лишь ризы, поблагодарив, раздавал неимущим.
8. Он действовал уже давно и, казалось, почти не осталось во всей той стороне уголка, который он не просветил бы своим учением, и вот святейший муж узрел в Духе приближение конца своей жизни, после которого Бог изволит освободить его от бремени трудов, сопричесть Себе и вознаградить вечной радостью. Он бестрепетно, как могучий гладиатор на арене, прикрытый невидимым стальным щитом, ожидал дня своего призвания и воздаяния, но всё же не прекращал в положенное время дня и ночи, простерев руки, уязвлять острием молитвы древнего врага. И ради этого попросил он разрешения у всего народа, чтобы отпустили его в Рим на богомолье. Был же он чрезвычайно общителен как с женщинами, так и с мужчинами, и в глубине сердца неустанно имел попечение о них, душу каждого напояя целительным словом. И если ему не удавалось к кому-нибудь подступиться при всех, тогда он уделял ему время наедине, тщательно стараясь, чтобы никого не миновать, не посеяв в сердце хотя бы икру божественного.
9. И вот, в то время у достославного оного вождя сего племени была дочь по имени Ота (Ута – прим. пер.). Она по собственному влечению и с наущения диавола отдалась сыну некоего судьи, звавшемуся Сигибальдом, и зачала во чреве. Когда позор скрывать уже стало никак невозможно, оба чрезвычайно опечалились. Посовещавшись между собою, они направились к святейшему мужу, епископу Эммераму, бросились к ногам его и поведали о постигшем их позоре, за который не миновать им жестокой казни, если только он, побуждаемый милосердием, как верховный судья не прострёт над падшими длань свою. Ибо они, как свойственно грешникам, земного наказания страшились больше, чем вечных мучений души. Святейший муж плачущих утешил словами, но за совершённый грех им резко попенял, напомнив, что погибели души подобает страшиться более, чем прижизненной телесной казни. Назначив им умеренную епитимью, он не лишил их своей милосердной помощи, а повелел, чтобы вину в сем прегрешении они втайне возвели на него – так им легче будет избежать кары. Досточтимый предстоятель заранее знал, что, если это преступление станет всем известно, то вымолить у отца прощения для них не удастся никак. Поэтому, чтобы отвести от них бич, которого они страшились, он предложил взять на себя вину за чужое преступление.
10. Получив от князя позволение, он тронулся в путь, провожаемый всеми: и вождём, и народом, и знатью страны. Когда он уезжал, город словно бы обратился в похоронную процессию, ибо все – как состоятельные, так и неимущие – почувствовали себя осиротевшими, оставшись без любимого предстоятеля. Ради безопасности его сопровождали клирики. И был сей святой муж преисполнен духа пророческого, а чтобы развеять сомнения читателей, поведаю об одном из многих его пророчеств.
11. Ибо когда досточтимый муж выехал из города, он призвал к себе некоего благочестивого пресвитера по имени Вольфлейх и по тайному указанию пророческого духа, молвил: «Внемли мне, возлюбленнейший мой брат, и никому не говори сего, пока я жив. Когда же услышишь, что окончил я жизнь всячески караемый за некое преступление, тогда пусть будет предано огласке следующее. Ты должен будешь довести до сведения всех, кто возведён во священство, чтобы никто из них, впав по слабости в грех, не думал, что раз я виновен в преступлении, то и он, как бы подражая мне, может беззаконничать вопреки своему сану. Мы, учащие, должны искоренить всякий повод к осуждению, ибо пускай кто и не будет обвинён в прегрешении, всё же примером своим увлечёт и низвергнет души в грех, если сам нисколько не избегает дурных примеров». Его пророческий дар стал широко известен, когда вышеупомянутый благочестивый пресвитер после славной кончины блаженного предстоятеля перед всеми священниками, кого смог найти, засвидетельствовал, что ему было тайно открыто это священное предсказание, а также то, что епископ не повинен в преступлении.
12. Досточтимый Божий епископ, как и обещал, делал вид, что устремляется к апостольским пределам (в Рим на паломничество, – прим. пер.), не будучи, однако, в неведении о том, что приближается к концу жизни своей. Проделав трёхдневный путь в предизбранном направлении, он въехал в одно прелестное селение (т.е. деревню Хельфендорф, – прим. изд.), где и произошло нападение на него. В том селении был источник чистой воды, подле которого он, томительно жаждая победы в жизненном сражении, решил дать привал своему войску. Поскольку было заметно, что он чего-то ожидает, множество учеников любопытствовало, что за забота лежит на сердце у предстоятеля.
Между тем свершилось: позор дочери вождя был открыт. Её схватили и, представив взору отца, прилюдно допытывались, кто мог нечестиво осмелиться на то, чтобы с чадом столь великого мужа дерзко свершить блудодейство. И она, перепуганная и охваченная чрезвычайным страхом, объявила, что к блудодейству её принудил епископ. Отец же, одержимый мирской славой, разгорелся таким ярым гневом, что присным пришлось его силой удерживать, дабы он чадо своё собственноручно не зарубил мечом.
13. Поскольку он не мог выносить вида поступившей так дочери, то лишил её средств и всего имущества и отправил проклятой изгнанницей в Италию, где эта женщина и прожила под проклятием до самого дня своей смерти. А был у неё брат по имени Ландеберт, который, узрев бесчестие сестры, исполнился на погибель своей души чрезвычайной ярости и, захватив с собой как можно больше помощников, поскорей устремился по горной тропе вслед за досточтимым слугой Божиим и неуклонно держал путь, пока не достиг деревни Хельфендорф (Кляйнхельфендорф, – прим. изд.), которую блаженный епископ выбрал себе небесным престолом для вознесения души своей в мученическую жертву Богу. И стоял воин Христов, препоясанный мечом веры на поле боя с бестрепетным сердцем, свершая псалмопение третьего часа. В том доме, к стене которого он прибил щит (как легионер в завоёванном городе, т. е. «присвоив» себе здание, где будут покоиться его мощи, – прим. пер.) и над которым он простёр свою отеческую защиту, он при зажжённой свече усердно возносил молитвы вместе с учениками.
14. Когда до хора вернейших учеников епископа донёсся шум погони, звонкий топот коней и лязг щитов, один из них подбежал к дверям дома и, увидев, что в ограду въезжает буйная ватага со щитами да копьями, громким голосом поведал о том учителю пред лицом соучеников. Божий епископ с радостным ликом, чтобы укрепить их сердца, поведал: «Они приехали не на проклятие нам, но через них надлежит нам обрести награду». Когда ж упомянутый родимый брат той девицы заметил досточтимого епископа, то соскочил со своего коня на камень, что лежал у порога для того, чтоб взбираться с него в седло, и стоя там, опершись на трость, повелел подвести епископа. Когда ж подвели, он, обуянный мирской славой, с такими словами на него набросился: «Ну здоров, епископ, зятёк!» А тот, призвав Бога в свидетели, заявил, что нет у него земного шурина.
15. Оный князь слушать ничего не пожелал, но у всех на виду бросил ему в лицо множество несправедливейших и поносных слов, и осыпал бесчисленными упрёками, мол, как можно было ему, предстоятелю, живя столь долго в почёте под покровительством вождя, так поддаться похоти, чтобы обрюхатить дочь такого знатного мужа – самого великого князя?! На это епископ, святейший Божий человек с радостным ликом в оправдание своё сказал кроткое и мирное слово: «Я пообещал отправиться на богомолье к пределам князя апостолов Петра, ибо известно, что на нём согласно Евангелию основана Церковь, и нет сомнения, что в его чертоге пребывает верховный судья над миром – Святейший Апостольский муж, поставленный Божией властью первым среди священной иерархии как преемник Петрова служения. Отправь же какого-нибудь рассудительного человека со мной, чтобы представил рассмотрению Верховного Понтифика обвинение, и при правом суде выяснится, что я не повинен в этом преступлении. Ради любви даю я тебе этот совет, – хоть и знаю, что ты не примешь его, – ведь не кар твоих я страшусь, но больше твоей погибели сострадаю, ибо без всякого сомнения, душа твоя потерпит ущерб».
16. Однако строптивый супостат жестоковыйно презрел слова истины. Ослепнув разумом для истинного света, закрыв очи сердца, он подхватил трость, на которую опирался, предерзостно ткнул ею в грудь великого и благого епископа и повелел своим спутникам наложить на него руки. Увидав это, все клирики свиты, охваченные великим страхом, по углам разбежались, закутались, подтвердив предсказание, некогда поведанное пророком: «Поражу пастыря, и рассеются овцы стада» (Зах 13:7 через Мф 26:31 – прим. пер.). А немалая дружина с дикой злобой набросилась на святого Божия епископа, дабы потешить ярость своего господина. По велению князя сорвали с него плащ и столу и отвели его к ближайшему амбару, где, по-видимому, хранили зерно (Ныне на том месте в деревне Кляйнхельфендорф стоит малая церковь, называемая Martercapelle, «Часовня мученика», – прим. изд. Амбар – возможная аллюзия на Мф 3:12 – прим. пер.). Его уложили на лестницу, привязали верёвками и пока ему отсекали члены, он что было сил изливал молитвы Христу: «Господи Иисусе Христе, распростерший руки Свои на кресте! Ты кровию Своею искупил меня и Тебе я премногую воздаю благодарность за то, что Ты изволил меня из той страны привести в сие место и устроил так, дабы я, неповинный в сем преступлении, пролил кровь ради любви к Тебе».
17. Пока он молился, выбрали пятерых, чтобы отсекать ему члены. Двое из них, устрашившись, побледнели с лица и в тайных глубинах сердца воззвали, глаголя: «Господи Иисусе Христе, не взыщи за кровь сию, нашими руками пролитую! Ты ведь знаешь, что не по доброй воле своей, но повинуясь велению совершим мы сие». А святейший Божий слуга, узрев сердца их, сказал: «Господи, воздай им по помыслам сердец их!» Прочие ж три участника пытки (возм. аллюзия на Лк 12:52), выказывая нечестивость сердец своих, изрыгали слова: «Почему б не помучить покрепче безумного этого похотливца, что, разжегшись, посягнул на чадо столь великого мужа! Вот будет всем вокруг наука, как посягать на женщин!» И подчистили они по кусочкам ему палец за пальцем, затем по яростному повелению господина исторгли глаза из глазниц, затем вырвали ноздри, а вдобавок и уши, дабы потешить душу прежестокого мужа, брата девицы.
18. Во время кар этих многих святой Божий мученик, словно струящийся прозрачный источник, не прерывал попыток воспевать Богу псалмы. И поскольку в муках его укрепляла Вышняя сила, то не тревожил он уши присутствовавших стонами, но с радостным ликом чистой душою, как мы уже говорили, непрестанно изливал мольбы к Богу. Тогда мучителям страдания его показались недостаточны, и они отсекли ему обе ноги со ступнями, прежде лишив их пальцев; а затем не убоялись сему мученику, предстоящему престолу Божию, бесстыдно отделить детородные части. Он же при этом не перестал тихим голосом восхвалять Бога в Давидовых песнопениях. Потом, обозрев его, страшно измученного, с разъятыми членами, и увидев, что подвластен ему лишь язык, они его, клинок вложив в уста, из гортани блаженного Божия мученика исторгли, и, бросив изувеченное тело, ушли. А на залитом кровью поле брани остался торжествующий победитель.
19. И вот, когда те уехали, из закутков, из кустов да из-за углов зданий вышел сонм клириков вместе с соседскими женщинами и приблизились они к досточтимому Божию мученику. Святой Божий и славный мученик, когда его обступили, попросил живительной воды. Тогда благочестивый его пресвитер и толмач Виталий, сотрясаемый плачем при виде мучительных страданий учителя, сказал: «Куда ещё живить тебя, всего такого порезанного да изувеченного, без рук без ног? Сдаётся, тебе после стольких-то злостраданий умереть поскорее пристало, чем пытаться жить». Тогда мученик Божий, увидев, что его помощник в душе своей о земных делах помышляет более, чем пристало, собрался с духом, и сказал, с трудом выговаривая слова обрезанным языком: «Обратись к своей обильной памяти, и она тебе подскажет, как часто я говорил, что никак нельзя поторапливать смерть, а нужно стараться её замедлить по заступничеству святых пред ликом Божиим, дабы Он дал больному время на покаяние, как того требует немощь человеческая. А тебе, ленивцу, кажется трудным прохладить окровавленную грудь? Но ныне я налагаю на тебя наказание в твоей земной жизни: когда бы ты не попытался испить какого-либо напитка, будешь словно бы не в себе. Впрочем, ущерба ты не никому не нанесёшь, но послужишь вечным примером для всех непослушных».
20. Так и стало – слово святого мужа и Божия мученика воистину сбылось. Ведь вышесказанный пресвитер Виталий после смерти учителя долго жил в том городе, куда было доставлено тело Христова мученика (Регенсбурге, – прим. изд.) и изрядный подавал пример современникам делом и словом, ибо, когда он постился, редко бывали дни, чтобы не служил он торжественную Мессу со псалмодией и хвалебными песнопениями, к тому же изо всех сил старался следовать стопами учителя по многотрудной стезе сего века и, без сомнения, достиг самой вершины, ибо был усерден в милостыне и, даже если не мог чего-то исполнить своими силами на деле, старался обласкать неимущих своим благоволением. Он изрядно прилежал молитве и бдениям, отличался милосердием и гостеприимством.
21. Однако, как мы говорили, на нём до самой смерти в точности исполнялись слова учителя. Когда он после строгого поста принимал в определённое время пищу и испивал какого-либо напитка, то немедля выходил из себя и, одержимый нечистым духом, изменившись в лице, громко крича и шипя, всюду носился туда и сюда по улицам, оврагам, скальным расщелинам, кладбищам, оглашая многоразличные места непристойными словами и гнусными выражениями, и всё же никому не нанося ущерба. Бывало несколько раз, что он забирался на крепостные башни и ходил по верхам, и всегда избегал падения. И творилось такое до самого дня его призвания из мира.
22. Так вот, когда подошло к концу, жители того поселения собрали отрезанные конечности святого мученика, сложили их под одним деревцем, что в просторечии называется боярышником, и ушли. Ибо от многих лекарей было известно, что, если отрезанные члены положить на землю, то израненное место заживёт безо всякого врачебного искусства. Но не этому совету стоит следовать верующим, а, скорее, подражать пророку, свидетельствующему, что подобает «возложить на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя» (Пс 54:23).
23. Ибо в тот же день немного спустя двое прекрасных незнакомцев, что ехали верхами по дороге у всех на виду, расспрашивали пахарей о членах святого мученика. Потом они долго кружили, пока не заметили брошенные под деревом обрубки. На глазах у всех земледельцев они склонились над тем местом и больше их никто не видел. И свидетелей этого события столько, сколько жителей в том поселении. Они, поражённые видом тех незнакомцев и их исчезновением, подошли к дереву, но положенных там членов святого мученика отнюдь не нашли. Событие это чудно и по нашим временам весьма удивительно, ведь немощи человеческого разумения так до сих пор и не ведомо, кто их взял и куда унёс! Уж не знаю, что и думать о судьбе этих членов, разве только можно с Божия позволения предположить, что ради заслуг святого мученика они, кроваво отсечённые у него, ещё живого, были вознесены оттуда по Божественному изволению с несомненным воздаянием славы. Впрочем, как мы говорили, человекам сие остаётся неведомо.
Однако, думаю, эти члены словно бы сбились с верного пути, потому что, хоть делами своими они услужали невидимой Главе, которая есть Христос (ср. 1 Кор 12:12) и, будучи далеки от исполнения собственных пожеланий, стали слугами бедняков и бестрепетно претерпевали поношение за Христа, главу и надежду свою, но через них живущим было преподано наставление, что не следует надеяться на члены, пускай и достойные. Потому-то, без сомнения, и были они незнакомцами исхищены с воздаянием многой славы в познание Главы, сиречь Божества.
Весть же об исчезновении членов мученика разошлась среди обитателей поселения и, повергнув их в изумление, приоткрыла им немного очи к познанию святости его.
24. Тогда они блаженного, преданнейшего Богу епископа и славного мученика отправили с триумфом с поля боя, сиречь с того места, что прияло тогда урожай пшеницы, ценнейшей всяческих жемчугов, ибо была там кровь пролита. Его поместили на повозку и тронулись в путь к деревне, именуемой по-народному Ашхайм, что отстояла милях примерно в двенадцати, где, как известно, зиждилась каменная церковь блаженного апостола Петра. Ведь должно было туда доставить великого мужа и Божия мученика, дабы не испустил он дух в их убогих жилищах, ибо, хотя и с самого начала не был он в их глазах презрен, но, когда претерпел убиение, сразу высоко возвеличилось почтение к нему, как он того и заслуживал. Мужчины правили повозкой, а деревенские женщины, проникшись жалостью, украшали её зеленью из почтения к мученику Христову и сопровождали её в пути. Когда же въехали они на открытое поле, а до поселения, куда лежал их путь, оставалось мили три, досточтимый Божий мученик запричитал что было сил нестройным голосом, давая понять, что не должно двигаться дальше, ибо близок час его небесного воздаяния. Один из людей, словно бы повинуясь Божию вдохновению, распорядился, чтобы мученика сняли с повозки. Его немедля спустили и положили в пышной траве на ровном месте посреди того пустого поля. Едва они это сделали, тут святая его душа и покинула тело. И все провожатые видели, как словно бы огромный свечной пламенник вышел из уст святого, двинулся ввысь, рассекая воздух, и, достигнув небес, проблистал им всем в лицо. Когда изошёл дух его, на всех напал страх, и таким были они объяты ужасом, что едва посмели поднять останки великого мужа на повозку.
25. Однако чудо, которое произошло в той местности, как мне кажется, нельзя обойти молчанием. Поле на протяжении бесчисленных лет не возделывалось, и все как будто забыли, что там отошла к Богу столь великая душа, но жителям дано было славное знамение – зелёная трава. Обычно в Германии поверхность земли скрыта чрезвычайно обильным снегом, который на протяжении всей зимы достигает локтя высоты. Однако в том месте он совершенно не сохранялся. То есть немного лежал сразу после того, как выпадет, но потом весь год там было красиво и прелестно, точно весной. И получилось так, что та местность как будто получила освобождение от господства стихий – ливней и бурь, – ибо освящено оно было явлением ангельских духов в час отшествия души великого мученика Божия. В том месте чудом образовался перекрёсток, как будто туда и сюда ходило множество народу, и когда некоторые из окрестных жителей стали пытаться получше разведать, что это за дивный знак такой, то, оказавшись на перекрёстке, вдруг вспомнили, что здесь душа святого мученика Эммерама, порвав узы неволи, устремилась к Небу. Тогда жители те всем миром построили в том месте церковь в честь того мученика, и там по бесчисленным его заслугам просияло немало чудес.
26. Завершив рассказ о том месте, поведаем диво дивное, что приходит на память. Ибо непозволительным мне кажется умолчать о том, что много позже с нечестивыми мучителями по приговору святого мужа случилось, а мне удалось разузнать.
Двое из них возносили Богу подобающие молитвы о том, чтобы Всевышний соизволил милостиво воззреть на то, что не по собственной охоте, но только по приказу от их рук епископ Божий подвергся мучениям, и не взыскал с них крови его в Судный день. А поскольку человек Божий видел, что у них на сердце, то, в себе самом укрощая против них гнев, молвил: «Господи, воздай им по вере их!» Это и исполнилось, ибо они тихо-мирно жили до самого дня своего призвания из мира.
27. Остальные же трое истязателей, как мы прежде говорили, мучили его с усердием и при этом, распалённые дьявольским рвением, не устрашились в лицо ему бросать хулы и поношения. Им, проклятым, недостаточно было отвратных деяний, так они вдобавок спешили через уста выдать всё то мерзкое, что было у них в сердце, подтверждая верность речения о том, что от полноты сердца всегда говорят уста (Мф 12:34). С ними в течение семи дней случилось следующее.
Во всех в них вселился нечистый дух и так долго мучил их, и до того довёл, что однажды безбурной ночью все они, уязвленные нечистым духом, повыскакивали из домов и прочь от хоженых дорог помчались в пустоши, и блуждали среди скал, в провалах и горных лощинах, по местам безлюдным и немощи человеческого разумения неведомым. Даже трупы тех несчастных найти не удалось. Что ещё подобает о них думать, кроме того, что так исполнилось Высшее правосудие, ведь, как они по нечестию не убоялись преисполнить свои сердца мерзости и надругаться как словом, так и делом над великим иереем, то, довершая проклятие их одичавших душ, тела сами на себя навлекли погибель? Ну а что сказать о святом муже, как не то, о чём свидетельствует апостол, говоря: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор 3:16) Посему поделом подверглись они Божию покаранию как разорители храма сего (ср. 1 Кор 3:17).
28. Достоверно известно, что погиб и господин их Ландеберт, ибо Бог покарал его так, что он закончил жизнь свою, проклятый, в изгнании, а на потомках его, на внуках и правнуках такое свершилось отмщение за кровь великого мужа, что никого из них не осталось, дабы и корень его истребился. И там, где его высокое строение, коим он в безумии своём кичился, превозносилось над прочими, вскоре разрослась крапива да раскинул ветви платан. И тот, кто ядом гнева своего не убоялся уязвить обитателя храма («сиречь Божия мученика Эммерама», – поясняет автор позднейшей редакции, – прим. пер.), тот поневоле жилища свои оставил роду гадов ядовитых, а кто из живых видит то, лишь присвистнет. Пускай слова говорящих молчат, всё равно здания проповедуют! Сколько уж раз они вызывали у путников вздохи, побуждая размыслить, как следует остерегаться, чтобы не погрешить по неосмотрительности против святых Божиих иереев, а то и твоё наследие без наследников, как свидетельствуют сии здания, отойдёт под обитель слепым кротам и превратится в скопище праха на свидетельство видящим.
29. Ибо следует остерегаться гневить праведных, дабы не возбудить гнев Того, Кто живёт в их телах (ср. Рим 8:11). О них же самой Истиной говорится: «Кто вас ненавидит, тот Меня ненавидит» (ср. Лк 10:16. Для автора по причине языковых изменений «audit» («слушает») текста Вульгаты на слух эквивалентно «odit» («ненавидит»). См. Б. В. Чернюх, Латынь «Жития Эммерама» Арибо из Фрайзинга // Индоевропейское языкознание и классическая филология, 2018 – сс. 1343-1353). Хотя они зримого клинка не являют взорам, неотмщёнными всё ж не останутся. Потому что каждый из праведных препоясан острейшим мечом слова Божия, а Бог отмщает тем, которые не воздают божеских почестей самому Духу истины, но храм Его нападками разоряют, а если и не простирают рук своих на разрушение, то втайне дерзают кропить ядом злословия. И тем самым они возбуждают гнев Святого Духа, живущего в храме, не ведая, что, как написано: «Кто Его не умиротворит, тот непременно Его прогневит» (ср. «Сентенции» св. Исидора Севильского, I,2,2) Что ещё стоит сказать о них? Почему те, кто умерщвлял святого мужа, не померли прямо на месте, там, где досточтимый Божий епископ явил свой победный триумф? Тех, кто вполне сознательно участвовал в убиении, Бог не пощадил в настоящем веке, но так рассеял прочь оттуда, что никого из них не осталось. Здание разрушено, а поле сражения посреди пустоши пребывает многие годы.
30. Меж тем произошло дивное событие, которое, став известным, послужило наставлению многих. Там, где блаженный епископ претерпел усекновение членов, трава на почве подросла на локоть и выдерживала снегопады и зимнюю лютость, как бы явно давая понять, сколь великих заслуг удостоился мученик, коль силы стихий не могут одолеть места его подвига, которое до сих пор сохраняет свою очаровательную свежесть. Когда же о том стало известно многим, стали отовсюду приходить жители, чтобы посмотреть на дивно зеленеющий участок, и возносили они там молитвы по христианскому чину в честь блаженного мученика Божия, и, наконец, все убедились, что о чём бы с верою ни просили, получали. Тогда христиане по единодушному решению построили там каменную церковь в честь мученика Христова, в которой постоянно случаются бесчисленные чудеса. Есть ещё там чистейший родник – от церкви он находится на расстоянии брошенного изо всех сил камня, но ручей от него протекает вдоль храма. Земля ж на обоих берегах ручья так приподнята, чтобы он не растекался, а неослабным потоком своим питал прелестнейшее озерцо, на северной стороне которого и воздвигнута каменная церковь во славу мученика, где бесчисленные слепые обретают зрение и хромые хождение, а немые, обретя дар связной речи, хвалу и славу Божию мученику возглашают.
31. Однако, если начать по порядку рассказывать о том месте да всех просиявших там по Божию милосердию чудесах во славу блаженного Христова мученика Эммерама, которые мы видели воочию либо получили из достоверных сообщений, то, думаю, день закончится раньше, чем речь. Но чтобы не утомлять читателей, вернусь-ка я к тому месту, где мы говорили о теле священномученика, когда яснейший свет души святого мужа на виду у всех разрешился от уз плоти, вознёсся по воздуху и вошёл в Небеса, дабы насладиться вечной славой, которую он заслужил. Провожатые с великим страхом и благоговением подняли на повозку священные останки святого мужа, завершили свой путь до церкви блаженного апостола Петра, расположенной в деревне, именуемой по-народному Ашхайм; в стенах оной церкви вместе с жителями торжественно предали останки земле и вернулись домой. Но блаженный муж отнюдь не изволил дожидаться там дня своего воскресения, ибо, как мы ещё упомянем, без сомнения угодно было ему, чтобы мощи его были перенесены в город Радаспону, и там после бедствований земной жизни ожидали дня воздаяния.
32. Однако дивное было дело, как погода повиновалась его воле. Ибо, поднявшись с западной стороны, подул тёплый зефир и, нагнав крепким напором плотных туч, окутал ими лик неба. И обрушился ливень на землю, и метались молнии, как во время сорокадневного потопа. Дождь изливался целыми днями, потоки переполнили реки, и вода, излившись из них на равнины полей, покрывала лик земли. И если бы не внесли мощи великого мужа и Божия мученика в город, то водные стихии повергли бы провинцию в разруху. Тогда многим по Божию милосердию было открыто в ночных видениях, что их нужно у всех на виду перенести. Был созван сход с князем и священством, и по единодушному решению поручили верным людям при общем собрании поднять покоящиеся мощи великого мужа. Их снесли к реке Изар, поместили на корабль и, возжегши свечи, спустились по течению до самого Дуная. А по Дунаю они благополучно пошли против течения и так быстро проделали путь, словно бы шли на всех парусах с попутным ветром.
33. Однако дивное было дело и дающее верным пищу для благоговейных размышлений: среди частых порывов ветра, в буре, когда со всех сторон хлестала вода, сверху изливался дождь, а снизу вздымались речные волны, огоньки на свечах не только не потухли, но с бестрепетным спокойствием устремляли острия своих пламеней ввысь, будто стояли они в бездвижном воздухе тишайшей комнаты. Те же, кто с берегов рек видел свечи и понял, какой славы удостоился мученик, били себя в грудь и, повергаясь на лица свои, восхваляли Бога.
34. Когда же люди с мощами блаженного мученика Божия прибыли к городу, куда направлялись, и там, следуя указаниям, выбрали безопасное место пристанища, навстречу им вышел князь страны с придворными и священниками, несущими хоругви и кадила. Также было без числа разнородного люда, мужчин и женщин, и они так громогласно воспевали хваления Богу, что, казалось, от их голосов сотрясалась земля, и радуясь, и страшась. Тогда священники приняли мощи и, перенеся их в церковь блаженного Георгия, там, со всеми подобающими почестями, погребли. В тот же самый миг небо так прояснилось, что и следа облаков на нём нигде не стало видно.
35. Прошло немало времени, и священники решили переобустроить место упокоения мощей святого Божия мученика. Для того они привели каменщиков, которые искусно соорудили гипсовую гробницу и отделали её мрамором. Когда же они, следуя указаниям, завершили постройку, священники удалили народ из храма и заперли изнутри дверь на засовы. А распорядителем работы в церкви был боголюбивый епископ Гавибальд, который в то время правил Радаспонской епархией, а пресвитеры и диаконы его живы до сих пор. И вот, с могилы сняли землю. А был там поставлен огромных размеров камень, и его – со страхом и псалмопением – стали пытаться сдвинуть, обступив со всех сторон. Когда ж его передвинули справа налево на величину полутора ладоней, напал на всех такой страх, что сняли они руки с камня и отскочили назад. А один из них, находившийся справа, остался стоять, напрягши руки и упершись в камень грудью. О, дивное дело и на славу Божию великого страха достойное! Камень столь огромного веса висел в воздухе, поддерживаемый только одним человеком – ведь остальные, устрашённые и перепуганные, отняли руки и отбежали. И если бы заступничество мученика не поддержало его, камень бы раздробил кости, сложенные в могиле, и никто бы не смог этому помешать.
Думаю, нет иной причины тому, что на них напал столь великий страх, кроме той, что мощи великого мужа, присутствуя на земле, явили им знамение того, какой славой душа его блистает в небесах.
Итак, с великим проворством и спокойствием они теперь передвинули камень, ибо он ничего не весил. Подняли мощи и, воспевая хвалы Господу, положили в выстроенную гробницу. Тогда по велению удельных князей собрались бесчисленные мастера и сделали для гробницы святого мученика покров из золота и серебра, и сверкали на нём узоры из драгоценных каменьев и жемчугов, и блистали разнообразные изваяния, в чём и можно удостовериться в настоящие дни.
36. Уже в наши времена некую деревенскую женщину постиг недуг – лишилась она зрения очей телесных, а муж презрел её из-за слепоты и вопреки Божией заповеди взял себе другую. Когда она сообщила нам об этом деле (поскольку оба жили в моём диоцезе и подлежали моей пастырской опеке), я, как мог, обличил их (мужа с сожительницей – прим. пер.) в прелюбодеянии и, отнюдь не умолчав о совершённой мерзости, наложил на них епитимию за содеянное прегрешение. Однако, поскольку мне не удалось заставить мужа выставить сожительницу из дому, обе остались жить при нём вместе; и по дьявольскому наущению любовница, пускай и не открыто, отнюдь не прекратила творить греховную мерзость с прелюбодейным мужем.
Но однажды эта прелюбодейка пожелала сходить на праздничные торжества, посвящённые блаженному мученику Божию, и присоединилось к направлявшейся туда толпе. Когда ж они дошли до места под названием Пруд, расположенного близ города на расстоянии около двухсот шагов от церкви блаженного мученика, то, едва она издали завидела храм, немедля охватило её осознание содеянного прегрешения. Вострепетала она о злосчастии своём, ослабели суставы членов её и, повергнувшись в отчаянии на землю, она так и лежала, вытянувшись, в траве и не могла двинуть ни ногой, чтобы продолжить путь. Однако, когда она приняла решение возвратиться, все суставы членов её окрепли. Изнурённая слабостью, она призвала на помощь проходившего мимо священника и, когда он стал обстоятельно расспрашивать, что случилось, исповедалась ему в содеянном грехе прелюбодеяния. Божий человек тогда дал ей наказ обратиться к нам. Тогда предстала она нашему взору и, пав к нашим ногам со слезами, перед всеми, кто там был, громким голосом исповедала грех свой и тут же добавила, что от всей души умоляет Бога о прощении и обещает более не оставаться под одним кровом с тем мужчиной, с коим вместе прелюбодействовала. После ж того, как она выслушала наши обличающие и наставительные речи и исполнила епитимию, которую мы ей присудили, совершенно бесстрашно отправилась к церкви блаженного мученика Божия, и никаких беспокойств члены ей больше не причиняли.
Вышняя милость представила нам это в качестве примера, чтобы мы явственно уразумели: те, кто прелюбодеянием напрочь отдаляется от Царства Божия, не смогут войти в Церковь избранных Его. Но пока я вёл рассказ об этой женщине, мне вспомнились слова, что один святой в пророчестве своём поведал разумению избранных: «Ищите Господа, когда можно найти Его; призывайте Его, когда Он близко» (Ис 55:6), к чему стоит добавить: «Да оставит нечестивый путь свой» (Ис 55:7). Ибо как кто-нибудь может найти Господа, если не оставит стезю беззакония? Ибо покажется, что нет Его здесь, а Он будет близко; покажется, что Он там, а Его поблизости не будет. Так и эта женщина: когда, пребывая в скверне своей, она увидела церковь блаженного мученика, Бог не был близко, ибо не мог приблизиться. Но когда она отошла на покаяние, Он стал близок, ибо выполнила она епитимию за совершённое.
37. А дальше – дива дивные! Вот что мне довелось услышать от одного благочестивого и рассудительного мужа.
Было же так, что однажды он решил посетить церковь блаженного мученика Божия, дабы испросить его заступничества о прощении своих прегрешений, и путь ему довелось держать в одиночестве. Когда же добрался он до пустоши, что называется, если подправить народное название, Феронифайдус (Verroniwaida, что в переводе на латынь переводится как «Дальний выгон», от «verro» = дальний и «weida» = выгон. – прим. изд.), нарвался на разбойников, которые его ограбили, и, связав руки ему и заткнув рот, чтобы не мог вымолвить слова, погнали через границу и продали франкам. Некто из них, купившие его, перепродали его кому-то на севере Тюрингии в племени, сопредельном поратанам (что это за народность, точно не установлено, – прим. пер.), «народу, не ведающему Бога» (Вульг. Тов 8:5). И когда вышесказанный старец узрел, что находится вблизи язычников, поклоняющихся идолам, начал он изо всех сил служить верой и правдой своему хозяину, как в присутствии его, так и в отсутствие. Был же он искушён во всякой работе, так что и на мельнице господину своему помогал немало, и дивным образом справлялся с постройкой. По причине этого он снискал благоволение в очах отца семейства (ср. Быт 39:4).
38. Так продолжалось три года. Он изо всех сил исполнял свою работу и при этом не забывал почитать Бога постом и молитвой. Случилось же так, что один из его соработников умер и оставил вдовой молоденькую супругу, отмеченную красотой бренной плоти и не имевшую детей. И вот хозяин старца повелел ему взять её в жёны, а также получить в распоряжение дом покойного со всем имуществом. Благочестивый же старец, возражая, сказал: «До того, как за неисчислимые грехи мои я попал в плен и, угнанный из страны своей, был продан в здешних местах, имел я жену и семью. Она жива – как же я женюсь на другой?» На что господин его отвечал крайне строго и сурово: «Если не возьмёшь её в жёны, то и то пусть сделает со мною Бог и еще больше сделает (2 Цар 3:35), если не продам я тебя саксонцам, истовым идолопоклонникам. Знаю я по опыту: раз ты отказываешься здесь жениться, значит отнюдь не намерен оставаться, а, скорее, намерен сбежать, и тогда я лишусь денег, каких ты стоишь».
39. После долгих препирательств вышесказанный старец уразумел, что не может уклониться от господского приказания, потому что, если уклонится, то пойдёт в неволю к народу, не ведающему Бога, а он, понаблюдав вблизи за их жизнью, страшился её пуще лютой смерти. И вот, понуждаемый необходимостью, согласился по воле господина своего и сочетаться с вдовицей той браком. Господин же (с радостным ликом, ибо чрезвычайно любил он его за искушённость в ремёслах) вышесказанную женщину взял за правую руку и, обмотав накидкой, как велит брачный обычай (в подражание христианскому священнику, который обматывает руки брачующихся столой, – прим. изд.), и на виду у челяди, супруги и детей, объявил её женой благочестивого старца. Тогда он вместе с новонареченной подругой отправился в дом, где ему предстояло жить с нею в браке. Войдя в покои, они согласно свадебному обычаю отужинали и возлегли на подготовленное женщиной ложе. И тогда благочестивый старец изо всех сил принялся её увещевать: «Остерегись, возлюбленная сестра, как бы нам греховным смешением не оскорбить Величайшего и Высочайшего Создателя мира! Ибо радость от земных наслаждений скоротечна, а грядущие мучения души бесконечны. Итак, пользуйся всеми благами, которые я заработаю своим ремеслом, только, поскольку жена моя жива, давай воздержимся от совокупления, дабы не вверглась моя душа в бездну погибели».
40. Она же, одержимая плотским желанием, отнюдь не вняла увещаниям своего супруга, но грозилась поведать слова, коими он пытался её облагоразумить, хозяину. Когда досточтимый старец понял, что ничего не добился, то стал ласковыми словами успокаивать свою пресуровую и страстную супругу, говоря: «Осторожно, возлюбленная сестра, ибо не по-язычески следует завязать нам христианские брачные узы! Более подобает нам три дня попоститься да Богу со слезами помолиться, дабы потомством праведным одарил Он союз наш, ибо не ради похоти должно обладать женой, но ради чадорождения с нею сближаться». Женщина, выслушав его, с презрением повернулась на брачном ложе лицом к стене и, печалясь и сердясь на благочестивого мужа, отягчённая сном, почила. Он же со слезами источал из глубинного тайника сердца непрестанные молитвы к Богу, прося благостного Творца прийти на помощь в сем бедствии по заступничеству великого мужа и Божия мученика Эммерама и не забыть, не оставить его, несчастного, без милосердной поддержки ради заслуг святого.
41. На его молитвы Милосердие отозвалось чрезвычайно быстро. Едва он заснул, возник подле ложа некий прекрасный муж высокого роста, ткнул посохом спящего в бок (Деян 12:7) и сказал: «Вставай и ступай в церковь блаженного мученика, куда ты дал обет совершить паломничество!» Старец возразил: «Как мне без пропитания проделать неведомо какой длины путь?» На это стоявший ответил, повторив: «Вставай, не мешкай, возьми наверху в столовой хлеб, что там есть, и его тебе будет достаточно для пропитания до конца пути». И вот муж, разбуженный поразившим его видением, едва пришёл в себя, не мог понять, наяву или во сне получил он это приказание. Однако встал и, следуя указанию являвшегося мужа, в верхней столовой нашёл прекраснейший хлеб, неизвестно кем здесь положенный, ибо подобного он не вкушал этим вечером тут дома вместе с женой. Взяв его, спрятал за пазухой, а всё остальное, что, казалось бы, принадлежало ему, оставил, чтобы хозяин не потерял ничего из своих богатств. Только ещё накинул одежду и захватил с собой топор.
42. И вот пошёл он оттуда пустошами как можно быстрее, и непрестанно со слезами возносил молитвы к Богу, дабы Он по заступничеству блаженного Своего мученика дал ему благополучно совершить этот небезопасный путь. И шёл он безостановочно пятнадцать дней в полном благополучии и безопасности по милости Вышнего Творца, ежедневно утоляя голод единственным хлебом, и, достигнув конца изнурительного путешествия, оказался в третьем часу пятнадцатого дня на горе над виноградниками, где Реген впадает в Дунай. С вершины он разглядел церковь мученика Божия и желанный город, и крепостные стены с защитными башнями. Узнав их, он воздал великую хвалу Богу и спустился по склону к речной гавани.
А был день воскресный, и в церковь на Святую Мессу направлялись те, кто памятовал святого мученика с великим почтением. К ним невзначай присоединился и благочестивый старец. Вошёл он в гавань, сел на паром, пересёк быстротечную реку и, прибыв в богоспасаемый город, устремился к церкви блаженного мученика Божия, согласно Божию повелению, что передал ему муж, явившийся пред его ложем в час ночной.
Вступив в храм, он простёрся на полу и с премногими слезами воздал хвалу Богу, соизволившему по заступничеству святого мученика избавить надеющегося на Него от стольких бедствий.
43. Когда закончилась Святая Месса, благочестивый старец вышел из церкви наружу и достал из-за пазухи тот хлеб, которым он на протяжении долгого своего пути подкреплял телесные силы. На то, чтобы ему прокормиться, хватило трети, а две части хлеба он стал раздавать стоявшим там нищим – каждому по кусочку. Что иное может быть явлено этим умножением хлеба (третьей части которого хватило надеявшемуся на Бога мужу на целых пятнадцать дней), как не то, что Бог позволяет подражать Себе членам, сиречь мученикам во славе, которые в подражание высшему Главе и из любви к Нему проливали кровь? Тот, Кто Сам насытил пятью хлебами пять тысяч народу, Кто по промыслу Главы наполнил кусками двенадцать корзин (Мф 14:17-21), позволил сохраниться двум частям хлеба во славу членов своих.
44. Только я завершил было историю доблестного старца во славу святого мученика Божия, как внезапно пришло на память мне одно событие, о котором я сейчас расскажу.
Однажды некая девочка в подвластном нам диоцезе вышла на рассвете из дому собирать стадо (она была пастушкой). И когда она выгоняла родительских овец, случилось так, что овладел ею уж не знаю какой дух, но ничего она не могла ни есть, ни пить, и проголодала так много дней. Сошлось к ней немало родственников, и пытались они мольбами и руганью принудить её поесть. А она отказывалась вкусить хоть самую малость какой-нибудь пищи, объявив, что совершенно не чувствует её вкуса. Родственники ж, насилу вставив ей в рот колышек, налили туда воды, смешанной с водой, но, вынужденно сделав глоток этого напитка, она немедля, выпростав голову, вырвала всё с кровью.
45. Увидев, что сладить с ней никак не получается, родственники её отпустили. Посовещавшись, они решили представить её архиерею, пастырскому попечению которого она подлежала. Её представили нашему предшественнику, блаженной памяти епископу Иосеппу, коему я по Божией воле наследовал в должности. Он в присутствии родственников попытался уговорить её съесть самую малость пищи из его рук. А она, будто её заставляли есть отбросы, заявила, что не чувствует голода. Странно было, однако, то, что она продержалась без еды год и осталась здорова, и руки у неё действовали, вот только что была она с лица бледна из-за того, что отказывалась есть.
И вот кому-то по тайному Божию вдохновению пришла на сердце мысль отвести её в церковь блаженного мученика Божия. Правда, к мощам блаженного мученика Божия отказались её вести по причине трудности пути и дальности расстояния, но к досточтимому месту (в Кляйнхельфендорф – прим. изд.), где свершилось славное мученичество блаженного предстоятеля, отвели. Едва вступила она во врата храмины и, простершись, сотворила молитву, немедля ощутила в желудке голод, со всей живостью, на какую была способна, вскочила и попросила хлеба. Когда ей принесли хлеб, она взяла его, поблагодарила и съела при всех с такой безмятежностью, будто никогда не отвергала еды.
46. Однако, что иное даёт нам понять этот случай, как не то, что Господь тем изволил явить заслуги мученика Своего, дабы, видя все эти дары на земле, мы разумели, какой славой он блистает в Небесах? Как поведала втайне Истина ученикам своим о слепом: не по родительским и не по своим грехам постигло его то, но чтобы на нём явилась слава Божия (Ин 9:1-3). Вот так и с вышесказанной девочкой приключилось, думаю, то странное происшествие, чтобы родные её воззвали к Вышней милости и по заступничеству мученика получили отпущение грехов своих в его храме, где, как мы поведали, обильно сияют зримые чудеса.
47. От мощей сего мужа и ныне ежедневно свершается столько сиятельных знамений, что если бы я попытался записать все чудеса его, что сам испытал или узнал из рассказов верных свидетелей, то, думаю, писало не выдержало бы. Но ради того, что мы тут рассказали на похвалу и прославление угодника Божия, просим его заступничества за несчастного грешника Кирина (псевдоним Арибо – прим. изд.).
ЗАВЕРШАЕТСЯ ЖИТИЕ И МУЧЕНИЧЕСТВО СВЯТОГО ЭММЕРАМА
Перевод: Константин Чарухин
