Три геноцида

В воскресенье во время мессы в соборе святого Петра Папа Франциск назвал массовое истребление армян в Османской империи “первым геноцидом двадцатого века”, за которым последовали другие – прежде всего преступления нацизма и сталинизма, позже – трагедии Камбоджи, Руанды, Бурунди и Боснии.

Слова Папы вызвали вызвали резкую реакцию в Анкаре. В Турции считают, что предполагаемое число жертв (1,5 миллиона человек) сильно завышено. Кроме того, массовая гибель армян, по мнению Анкары, отчасти объясняется военным временем (дело было во время Первой мировой войны). Массовую депортацию армян, в ходе которой многие из них умерли от голода, болезней и холода или были убиты, объясняют тем, что армяне поддерживали наступление тогдашнего врага Османской империи – России.

Папа высказался на эту тему не случайно: геноцид армян начался ровно сто лет назад, и в эти дни в Ватикане гостит большая делегация, в числе членов которой – католикос Арам I и президент страны. Слова римского епископа для наблюдателей оказались неожиданными, поскольку отношения Ватикана и Анкары совсем недавно, казалось, начали налаживаться. Что ж, тот самый (малопонятный в категориях “реальной политики”) случай, когда истина важнее политических соображений.

Три выделенных Франциском геноцида – преступления одного и того же типа, и в то же время – три совсем разных истории. В случае с Османской империей речь шла об истреблении ближних, которых сочли врагами. В нацистской Германии враг в лице евреев был выдуман для сплочения общества вокруг травли чужого и неприятного, объявленного виновным во всех бедах. В случае со сталинским Совестким Союзом власти коммунистической империи, ради поддержания должного градуса небезопасности и ненависти, истребляли собственный народ, в некотором смысле – лучшую его часть.

В наши дни, к счастью, мы не сталкиваемся с геноцидами подобного масштаба. В то же время нельзя сказать, что подобное поведение больше не используется в политике. И уж точно нельзя сказать, что ничего подобного нет в нашей собственной жизни.

Выбрать в качестве врага живущих рядом, играя на низменных инстинктах недоверия к другому – этот способ “делать политику” известен с древнейших времен. Достаточно вспомнить преследования евреев – от древнего Египта до вышеупомянутого нацизма – да и множеству других народов есть что вспомнить на эту тему.

Подобные вещи случаются и сегодня. В не столь уж далеких от нас странах мы видим множество примеров этой искусственно направляемой ненависти к этому пестуемому “ближнему врагу”, хотя сегодня, к счастью, врагом объявляется чаще правительство соседней страны, чем его народ. Да и все ли в порядке в нашем собственном доме? Поутихшее, но так и не умершее раздражение при виде представителей “национальных меньшинств” – не проявление ли, пусть и в куда более мирных формах, тех же самых чувств?

Перевести стрелки на живущего (работающего, идущего, едущего и т.п.) рядом и счесть именно его виновным в наших проблемах – это проще всего. Задумался о его многочисленных винах – и свои как бы ушли на второй план. Есть прекрасная православная шутка: “не вини другого в том, что он грешит не так, как ты”. В этой шутке очень много правды.

Подход нацистского правительства был и похож и не похож на происходившее двадцатью годами ранее в Османской империи. Ненависть к евреям, питаясь от самых низменных (и оттого очень мощных) источников, была в Германии далеко не новостью. Зерно упало на давно подготовленную почву. Оно было выпестовано тщательно разработанной теорией, про которую сложно сказать, чего в ней больше – мерзости или глупости. Но больше всего от нее, конечно, невинных жертв.

И снова можно сказать, что подобные вещи по-прежнему присутствуют в современной политике, хотя и в смягченных формах. Впрочем, не всегда в смягченных, потому что вмешательство “третьих стран” в ситуацию на Ближнем Востоке не только не сокращает число жертв, но многократно их увеличивает. Кто-то придумал своим согражданам врага в лице ислама, кто-то в лице России, кто-то в лице Америки.

А цели всегда две и они всегда одинаковы: сохранять власть и зарабатывать деньги. И движущая причина всегда та же: все окружающее меня как будто существует для того, чтобы я его использовал в своих интересах. И свободны ли мы сами от проявлений, пусть и куда менее кровавых, того же самого суждения?

И, наконец, сталинизм. Следует считать признаком доброго здравия нашего общества, что оно, не закрашивая сплошь черными красками советский период истории, по поводу “большого террора” придерживается более-менее общей позиции. В соответствие с которой во имя сохранения власти и упрочивания контроля за людьми и умами сталинское правительство уничтожило огромное количество людей, подавляющее большинство которых были невинными. В соответствие с которой это – одна из главных драм русской истории и преступление, не имеющее никакого оправдания.

О “большом терроре” сказано так много, что едва ли можно что-то добавить. Можно только снова и снова перечитывать этот урок: идеология без Бога убивает; неограниченная власть убивает; позиция “государство важнее человека” – убивает. Напряжение всех сил ради сомнительной цели, “большой рывок” без счета жертв и расчета последствий – все это убивает, убивает и убивает.

Многие русские философы отмечают, что отличительной чертой нашей культуры – как на уровне личном, так и на уровне государственном – является максимализм, иногда проявляющийся как большая способность сделать один раз что-то великое, чем делать каждый день то, что необходимо. “Большой террор”, будучи преступлением против народа, был в то же самое время развитием, хоть и искривленным, свойств того же народа; не следует думать, что он упал сюда с неба.

Потому этот урок – как на уровне государственном, так и на личном – вероятно, остается для нас важным. Никто и ничто из находящегося вокруг нас не является ни пешками, ни статистами, ни средствами для достижения цели. Никто из находящихся вокруг нас не дан нам для того, чтобы мы, идя по их головам, достигали собственных задуманных целей. Проект Бога отличается от нашего. Он предполагает сотрудничество, но не волюнтаризм. Если для достижения какой-то цели нам нужно пройти по чьей-то голове, значит, это точно неверная цель.

Сергей Гуркин