Автор: Во второй публикации из цикла «Особенности национального перевода» мы продолжаем рассматривать Синодальный перевод Евангелия от Матфея. Сегодня речь пойдёт о таких важных понятиях для христианства, как “душа”, “правда”, “жизнь” и не только. А также мы разберемся, в чём разница между понятиями “учить” и “делать учениками”.
Душа, тело и жизнь
Начнем в этот раз со слова «душа» в Мф 6,25, которое переводит греческое psyché. В каком смысле оно употребляется? Поучение Господа в версии Синодального перевода звучит странно для нашего восприятия: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?»
Разве душа в нашем христианском представлении нуждается в еде и питии? Здесь необходимо вспомнить важную особенность иудейской антропологии, которая является основой для новозаветной лексики, объясняющей видимые и невидимые реалии человека. Древнееврейское слово nephesh, имеющее много значений (самым древним из них скорее всего является «горло») и обычно передаваемое в греческом переводе как знакомое нам psyché, обозначает целостное живое существо (не только человека, но и животных), или же иначе – жизнь в таком целостном понимании. Ветхозаветная антропология видела тесную взаимосвязь между видимой, физической и невидимой, духовной составляющими человеческого существа: Адам становится «душою (nephesh) живою», когда Бог вдыхает в него «дыхание жизни» (Быт 2,7), и это указывает на Бога как источник жизни и физической, и духовной. Священное Писание не редуцирует человеческую жизнь к тому, что связано с процессами в теле, однако, библейскому пониманию чуждо дуалистическое разделение на «тело» и «душу», которое сложилось в греческой философии, особенно у Платона и его последователей. Эта философская позиция, утверждающая противопоставление между физическим и духовным началами в человеке, позже проникла в христианское богословие и часто приводила к неверной трактовке Божественного Откровения, согласно которому враждуют не тело и душа, а грех и истинная сущность человека, созданная по образу Творца.
Таким образом, слова Христа воспринимаются в более верном (и простом) смысле, если вместо «души» прочитать «жизнь». И в других случаях, слыша в библейских текстах слово «душа», нам полезно помнить, что подразумевается именно nephesh, характеризующее полноту человеческой сущности и жизни, которая смертна в своей физической составляющей, но которая, исходя от Бога и принадлежа Ему, по Божьему благоволению имеет в себе залог вечности.
Можем попробовать поразмышлять в этом русле об ином месте в Евангелии от Матфея. В Мф 10,39 (и параллельных местах) слышим следующие слова Иисуса: «Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее». Также и здесь, если читаем «жизнь» вместо «души», смысл более ясен: речь о том, чтобы сохранить верность Христу до конца, жертвуя жизнью даже до смерти её физической составляющей, в уповании на то, что для Бога, который есть «Бог живых, а не мертвых» (Мф 22,32), мы останемся живы.
Определенную трудность может вызвать изречение, звучащее у Матфея незадолго до этого (Мф 10,28): «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне». Здесь, казалось бы, противопоставление души и тела налицо, однако, если рассуждать согласно обозначенной выше логике, мы убедимся, что Иисус имеет в виду именно иудейское, а не греческое представление о человеке: физическая составляющая жизни может быть разрушена, но её невидимое начало находится в Божьих руках. Тем не менее, существует реальный риск со стороны самого человека «вырвать» то самое невидимое начало из Божьих рук – именно об этом предупреждает Господь, говоря о геенне. Тот, кто губит человека полностью там, – конечно же, не Бог, а Его противник, сатана. Человек даёт ему такую власть, совершая в своей жизни выбор против Бога.
Заметим для сравнения, что в параллельном месте Евангелия от Луки (12,4-5) нет упоминания об уничтожении «души» (psyché): «Бойтесь того, кто, по убиении, может ввергнуть в геенну». Евангелист, по всей видимости, адаптирует свой источник так, чтобы слова Иисуса не вызывали недоумения у аудитории, состоящей из бывших язычников: им было ближе греческое понимание устройства человека, и слова о гибели души, которая сама по себе, по своей сути была бессмертной, звучали бы как несуразица.
Правда, справедливость, праведность
Пояснения требует также слово «правда», встречающееся в Нагорной проповеди трижды (в двух макаризмах: блаженными провозглашаются алчущие и жаждущие правды (5,6), а также изгнанные за правду (5,10); далее Иисус призывает искать в первую очередь «Царства Божия и правды Его» (6,33)).
Любой читатель Синодального перевода наверняка интуитивно осознает, что здесь речь не о том значении, синонимом которого является «истина». В переводах на многие другие языки мы найдем слово, обозначающее «справедливость», однако в других местах наряду с этим значением как в русском, так и в других языках как соответствие греческому dikaiosýnē используется также слово «праведность». Последнее является человеческим качеством, в то время как «справедливость» обычно касается божественной реальности и задуманного Богом миропорядка.
Кроме того, dikaiosýnē, которое в греческом тексте Ветхого Завета чаще всего переводит еврейское ṣedāqāh, имеет множество различных оттенков, в зависимости от контекста: например, честность в торговле (Лев 19:36), правильность религиозных обрядов (Втор 33:19) и другие, которые касаются правосудия. В библейском понимании «справедливость» определяет правильное положение вещей в различных сферах мирового порядка, соответствие некоей норме – Божьему замыслу. Как отличительную особенность ṣedāqāh, согласно Священному Писанию, можно выделить тот факт, что она является характеристикой отношений между двумя сторонами, которые должны проявить верность своему партнеру. Важно помнить, что справедливость как Божье свойство и праведность как человеческое качество в библейских языках звучат одинаково: человек призван поступать соответственно принципам деяний самого Бога, состоя со Всевышним в близких отношениях. Многочисленные предписания и нормы Ветхого Завета служат именно этому, а не являются самоцелью. К Богу, Творцу и Источнику жизни, критерий правильного отношения человека содержится в знаменитых словах Книги Второзакония: «Люби ГОСПОДА, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими» (6:5). Важный аспект ветхозаветного понимания справедливости/праведности как качества, объединяющего и Бога, и человека – это то, что самой природе этого свойства принадлежит стремление к восстановлению справедливости там, где она нарушена. Для более подробного исследования этой темы, а также её взаимосвязи с иным божественным качеством – милосердием, можно прочитать вот этот материал: Милосердие, справедливость и гнев: Бог вступает в тяжбу со своим народом.
Резюмируя вышесказанное, слово «правда», которое в обиходе сегодня используется в другом смысле, означает Божественную справедливость, которая отражается в человеческой реальности как праведное отношение и поведение. В современном переводе РБО это слово в упомянутых выше стихах звучит как «воля Господня», иными словами – Божье желание по отношению к человечеству и всему творению. Как конкретно в обстоятельствах нашей жизни мы проявим то совершенство, к которому нас призывает Господь (Мф 5,48), зависит от нашего близкого общения с Ним, а также искреннего стремления, готовности принять критерии Царства как правило жизни.
Забота и тревога
Обратимся теперь к слову, которое в Синодальном переводе не совсем точно отображает смысл, содержащийся в греческом оригинале, и по этой причине нередко вызывает трудности в понимании поучения Христа. Речь о глаголе «заботиться», который в конце 6-ой главы Евангелия от Матфея (начиная с 25-го стиха) повторяется 6 раз.
Переводчики выбрали это русское слово как соответствие глаголу merimnáo, который обозначает скорее беспокойство и тревогу. То же соответствие находим и в других местах Нового Завета, например, в словах Иисуса Марфе: «Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно» (Лк 10,41-42). «Забота» и однокоренные слова недостаточно сильно отображают негативный аспект корня merimn–, связанный с тревогой и излишними переживаниями. Как пишет С. Аверинцев, «осуждается не рассудочная мысль о завтрашнем дне, но вкладывание в заботу своего сердца – которое должно быть всецело отдано Богу и Его Царствию». Таким образом, Иисус не склоняет к бездействию и надежде на «авось», которая может подменять подлинное упование на Бога, но желает, чтобы Его ученики придавали правильный вес вещам.
Учить и делать учениками
Краткого комментария заслуживает еще одно слово, которое использует евангелист Матфей. Как часть последних наставлений Господа Иисуса перед Вознесением мы слышим: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф 28:19).
Синодальный перевод не совсем верно передаёт здесь смысл греческого глагола matheteúo: он означает «сделать учениками», в то время как глагол «учить» действительно содержится в этой же речи, непосредственно следуя за упомянутыми словами: «…уча их соблюдать все, что Я повелел вам».
Образ Христа как учителя играет очень важную роль в Евангелии от Матфея: исследователи отмечают, что в этой книге Иисус выступает как новый Моисей, не отменяя прежнее учение, но приводя его к полноте. Некоторые библеисты считают, что в Евангелии от Матфея неслучайно содержатся пять больших речей Иисуса, перемежаемые повествованием о Его спасительных деяниях, – по образу пяти книг ветхозаветной Торы.
Передача учения, принятого от Господа, –важнейшее дело апостолов, однако она не является самоцелью. Посланники призваны ставить цель сделать других учениками – не своими, а Христа. Достичь этого можно, лишь будучи самим подлинными учениками единственного Наставника (ср. Мф 23,8). Цель проповеди – не в том, чтобы убедить принять какую-то доктрину, но в том, чтобы быть посредником во встрече с Иисусом.
о. Виктор Жук, SJ
Фото: withgodsword.com
