Автор: Если народ узнает Его, примет Его благовестие и пойдет указанным Им путем, то исполнится данное Аврааму обетование. Предсказанное пророками осуществится. Царство Божие наступит открыто, во всей своей полноте, человеческое бытие вступит в новое состояние, и пламя преображения, возгоревшись в одном месте, охватит весь мир. Если же этот народ замкнется и отвергнет Благую весть, то это решение будет действительно не только для него, но и для всех людей.
Мы видели, как принималось решение: сначала в Иерусалиме, где иерархи, книжники, хранители предания отвергают Его, объявляют лжеучителем и кощунствующим. Затем Иисус возвращается в Галилею, но и там положение уже изменилось. Ожидание Мессии достигает апогея. От Него требуют исполнения их желаний. Он противопоставляет этому истину, – но ее не принимают. После того, как сильные мира сего отвернулись, народ должен был оттеснить их в сторону и выступить вперед сам, и это был бы воистину час народного суда, революции, исходящей от Бога! Но народ оказывается несостоятельным. Он поддается разочарованию, дает ввести себя в заблуждение и откалывается от Него. Трещина проникает все глубже, вплоть до самых близких к Иисусу людей. Даже в кругу Двенадцати один становится предателем… Иисус не отказывается от борьбы. Он держится до последнего мгновения. Даже в Иерусалиме, в последние дни, бой продолжается. Но в сущности ответ уже дан. Искупление теперь должно произойти по-другому: уже не встречей благовестия и веры, бесконечного Божиего дара и чистого человеческого приятия, уже не открытым пришествием Царства и обновлением истории – вместо этого воля Отца требует теперь от Иисуса беспредельной жертвы.
Первая бесконечная возможность упущена. Искупление обращается на путь жертвы. Поэтому и Царство Божие приходит не так, как могло бы прийти, – не как открытое исполнение, преобразующее историю; оно остается отныне как бы витающим над нею. Оно остается «грядущим» – до конца мира. Отныне каждому отдельному человеку, каждой маленькой общине и каждой эпохе предоставляется решать, может ли оно подойти ближе и как далеко ему разрешается проникнуть в нас.
Он мог бы ворваться в сердца и затопить их морем любви; Он мог бы победоносно воссиять в душах людей, чтобы им стало совершенно ясно, что Его Сын и Вестник стоит среди них, – но именно этого Он и не пожелал. Бог – Владыка мира и людей. Но не как Владыка вступает Он в мир. Приближаясь к людям, Он становится таинственно слабым, – точно слагает с Себя Свое всемогущество у ворот земного существования. Пока Он находится в мире, все происходит так, как если бы мирские силы были сильнее Его и как если бы в сопротивлении Ему мир был прав.
Но ведь именно так дело и обстоит. Иначе как же понять, что Бог жив, что мир пронизан Его могуществом и каждая вещь существует через Него, что каждая наша мысль, каждое наше сердечное движение имеют смысл и силу только от Него, – а мы не потрясаемся реальностью Его, не воспламеняемся Его святой славой, нас не увлекает Его любовь, и мы можем жить так, как если бы Его не было? Как возможен воистину адский обман – жить по-человечески, не обращая внимания на Бога? В эту общую тайну входит та особая тайна, о которой мы говорим. Она – ее вершина, ее последняя страшная ступень. Почему это так? Потому, что существование человека должно основываться не только на Божием творчестве и Его вездесущей одаривающей деятельности, но и на принятом решении. Ибо вездесущая творческая деятельность Бога достигает своей высшей вершины именно в принимающей решение твари. Решение же может принять только тот, кто свободен, – поэтому Бог дает простор свободе тем, что Он – по всей видимости – ограничивает Себя Самого.
Существуют два вида свободы. Одна заключается в том, что я свободен в истине, в добре. Что есть Бог, я познаю тогда так ясно, с такой силой, что могу только отдаться Ему. Здесь свобода означает полную невозможность поступать иначе, проистекающую из всемогущества, из ставшего явным божественного смысла. Это – свобода в собственном смысле слова, но возникнуть она может только, если ей предшествует другая. А та заключается в том, что я могу сказать Богу «да», но могу сказать и «нет». Это – страшная возможность, на которой, однако, основывается весь трагизм человеческого существования. Бог не мог избавить от нее человека. Но чтобы она могла осуществиться, Он должен был стать «слабым» в мире, – ибо если бы Он властвовал в силе, то не было бы места для возможности сказать Ему «нет» (2 Кор 8.9; Фл 2. 7). Эта свобода не естественна, если человек видит в ней нечто иное, чем только исходную точку своего пути к другой; иное, чем возможность, которую он все время претворяет в святую необходимость все предавать Богу; иное, чем венец, который он слагает перед единым истинным Царем, чтобы заново принять его преображенным. Насколько она неестественна, явствует из цены, которую за нее платит Бог, – но все же она должна быть.
Какая судьба! Она соткана трудами неба и земли из свободы и необходимости, из человеческой воли и благодати. Но нет – все из благодати; и последнее тяжкое недоумение, проистекающее из нашей ограниченности, неведения и греха, выливается в поклонение: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! Ибо кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Ибо все из Него, Им и к Нему. Ему слава во веки, аминь» (Рим 11.33-36).
Мы же должны знать: Царство Божие грядет. Оно не приурочено больше к определенному историческому часу, но грядет беспрерывно и к каждому человеку. В сердце каждого отдельного человека Царство стучится, чтобы оно впустило его. Стучится, чтобы войти в каждую общину, в каждое дело.
Источник: Романо Гвардини. Господь. Ч. 3: Выбор. Гл. 10: Судьба и решение
Эта книга – глубокое проникновение в христианство, раскрытие ее сущности. Автор ее был христианином во взглядах и в жизни, во всех своих поступках.
“…Само название книги “Господь” звучит как исповедание веры, как утверждение, что именно апостолы, ближайшие ученики Иисуса, и вслед за ними христианская Церковь смогли увидеть и сообщить миру самое главное, самое сущностное в личности своего Учителя: Он – Господь, Сын Божий, пребывавший в лоне Отца прежде сложения мира; уникальная, единственная во всей мировой истории Личность, объединившая в Себе во всей полноте человеческую и божественную природы”. (Заведующий кафедрой библеистики Московской Духовной Академии Доцент протоиерей Леонид Грилихес)
