«Чтобы никто, встретившись с ним, не убил его»

Страшное убийство в Саратове неожиданно всколыхнуло давно, казалось, решённый вопрос: о допустимости смертной казни. Тревожно не только то, что источником вброса идеи об отмене моратория на смертную казнь стали депутаты Госдумы — эту идею поддержали некоторые христиане. Сергей Сабсай предлагает посмотреть на очевидные факты и вспомнить, что говорят нам об этом Святое Писание и учительство Церкви.

Во-первых, смертная казнь необратима. Те, кто не задумывается о возможности судебной ошибки, просто плохо знают историю. За первое из убийств, совершённых серийным маньяком Андреем Чикатило, был расстрелян невиновный: да, рецидивист, но — за преступление, которого он не совершал. Напомню процент оправдательных приговоров, которые выносят российские суды — 0,23% (в 2018 г.); имеют шанс быть оправданными лишь 23 человека из десяти тысяч обвинённых. Помимо этих общих для всех соображений и традиционного аргумента об уважении к жизни, данной Творцом, христиане знают о повреждённости человеческой природы первородным грехом и не должны иметь иллюзий относительно безошибочности следствия и суда.

Во-вторых, даже в отношении виновного остаётся то самое уважение к жизни, данной Творцом, и заповедь: не убивай. Жизнь — тайна, сотворённая Творцом; мы сотрудничаем с Ним особенно очевидным образом в зарождении жизни, но как отец я могу засвидетельствовать: вот эти маленькие (некогда) девочки, в которых я узнаю черты матери и отца — каждая с первых дней со своим, неповторимым и неожиданным, характером. Мы создаём тело; душу — Господь. Даже заслуживший смертную казнь убийца — человек, созданный Творцом для добра и любви; и всегда остаётся возможность покаяния — даже когда этого ожидать по здравому рассуждению невозможно. Вспомним евангельского разбойника, признававшего, что заслужил смертную казнь; уже на кресте он раскаялся.

И здесь перед нами следующая проблема: человек меняется, и к моменту казни подчас это уже совсем не тот человек, что совершил злодеяние. Это редкость? Возможно, даже наверняка. Это бывает? Да, безусловно. Ещё один пример, более близкий к нам по времени: убийца св. Марии Горетти, Алессандро Серенелли, стал монахом.

Следующая проблема — кто-то должен привести приговор в исполнение. Стать палачом. Хладнокровно убить другого человека, пусть злодея, но уже беспомощного. Уподобиться тому самому убийце, которого казнит. Чего это стоит его душе? В молодости меня впечатлили «Зелёная миля» Стивена Кинга и «Камера» Джона Гришэма — именно с точки зрения осознания цены, которую платит исполнитель приговора своей психикой, своей душой. А несколько лет назад очень сильное впечатление произвёл рассказ одного батюшки: пришёл на исповедь человек каяться в убийстве, в глубочайшем и искреннем раскаянии; оказалось — помог совершить эвтаназию и сразу после этого осознал, что совершил убийство, и хотя никогда в жизни до этого не думал ни о Боге, ни о Церкви — поспешил к исповеди. Убийство уничтожает, раскалывает душу человека; и он это чувствует.

Но что происходит с теми, кто требует казни преступника и подчас готов к самосуду? Они жаждут мести и крови, они готовы к убийству. В их души проникло зло, ведь дьявол пользуется естественными человеческими реакциями — горем, гневом… Именно поэтому Евангелие предлагает: зло нужно останавливать на себе, не давая ему идти дальше.

Неслучайно Бог избрал для первого убийцы, Каина, не «смерть за смерть»: «ныне проклят ты от земли», но «всякому, кто убьёт Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его».  Такова реакция Творца: наказание, но не смерть.

После Писания послушаем учение Церкви. Раскрываем Катехизис:

«Первая цель наказания — исправить беспорядок, вызванный преступлением. Если оно сознательно принимается виновным, оно становится искуплением вины. Кроме того, наказание имеет целью защиту общественного порядка и безопасности людей. И, наконец, наказание имеет терапевтическое значение: оно должно, в пределах возможного, способствовать исправлению виновного. При условии, что личность и ответственность виновного полностью установлены, традиционное учение Церкви не исключает применения смертной казни, если это единственный возможный путь действенно защитить жизни людей от несправедливого агрессора. Однако если средства, не влекущие за собой смерти, достаточны для того, чтобы защитить и сохранить жизни людей, власть должна использовать только такие средства, поскольку они находятся в большем соответствии с конкретными условиями общего блага и более сообразны достоинству человеческой личности. В действительности, в наши дни вследствие тех возможностей, которыми обладает государство для эффективного предотвращения преступления — не прибегая к тому, чтобы лишать преступника возможности искупить свою вину, — случаи, в которых уничтожение преступника совершенно необходимо, «имеют место очень редко, если не вовсе уже практически отсутствуют»» (2266-2267).

Господи, дай нам мужество не поддаваться злу и сохранять разум.